ОПИСАНИЕ РЕТРИТА, заведения близ Йорка для умалишенных из Общества Друзей

Женщин-пациенток в Ретрите как можно больше занимают шитьем, вязанием или домашними делами, а кое-кто из выздоравливающих помогают сиделкам. Из всех способов, с помощью которых пациентов можно склонить к сдерживанию себя, постоянная занятость, похоже, наиболее эффективна. Эти виды занятости, несомненно, наиболее предпочтительны — по причинам как моральным, так и физическим, поскольку сопровождаются значительными телесными действиями, чрезвычайно приятными пациенту и чрезвычайно противоположными его болезненным иллюзиям.

В начале этой главы говорится, что пациентов считают способными к рациональным и благородным побуждениям. И хотя мы признаем, что страх занимает значительное место в создании той сдержанности, которую пациент обычно проявляет, оказавшись в новой ситуации, тем не менее, в Ретрите считается, что стремление к уважению работает, как правило, более мощно. Это правило в человеческом разуме несомненно влияет на нашу обычную манеру поведения в значительной степени, хотя зачастую тайно. Оно с особой силой действует тогда, когда мы вступаем в новое общество, и оказывается, что оно имеет большое влияние даже на поведение душевнобольных. Пусть оно не обладает достаточной мощью, чтобы дать душевнобольным возможность полностью противостоять сильным беспорядочным склонностям, порожденным болезнью, но все же, при правильном культивировании, оно способно многих подвести к стремлению скрыть и преодолеть свои болезненные пристрастия. И, по крайней мере, материально помогает больным в ограничении отклонений в пределах таких границ, которые не делают их отвратительными для окружающих.

Эта борьба очень полезна для пациента, укрепляя его разум и способствуя благотворной привычке к самоограничению — цели, которая, как показывает опыт, имеет колоссальное значение в излечении безумия моральными средствами.

То, что страх не является единственным мотивом, служащим к выработке самоконтроля в умах маньяков, становится очевидным, исходя из того, что это ощущение часто возникает в присутствии незнакомцев, которые просто появляются в доме. И полагаю, объяснить его зарождение можно только потребностью в уважении, которая уже упоминалась как мощный мотив поведения.

Вероятно, поощрение действий по этому принципу принесло столько преимуществ нашему Заведению, начиная с общения с пациентом как с разумным существом насколько это позволяет состояние его разума. В своем разговоре с пациентами управляющий относится к этому вопросу с особым вниманием. Он затрагивает такие темы, которые, насколько ему известно, их больше всего интересуют, и которые в то же самое время позволяют пациентам показать свои знания в самом выгодном свете. Если пациент — сельский труженик, ему задают вопросы, связанные с его занятиями и, когда знания пациента могут быть полезными, часто обращаются к нему за советом по любому поводу. Я слышал, как один из худших пациентов в доме, который до болезни был почтенным скотоводом, давал очень разумные наставления по лечению больной коровы.

Эти соображения, несомненно, очень существенны, поскольку принимают во внимание комфорт душевнобольных; но гораздо большее значение они имеют потому, что имеют отношение к лечению расстройства. Ощущение собственной значимости побуждает пациента поддерживать ее, напрягая рассудок и ограничивая те настроения и склонности, способные, если им потакать, умалять то уважительное отношение, которое ему оказывают, или принизить его репутацию в глазах его сотоварищей и служителей.

У тех, кто не знаком с характером душевнобольных, есть заметная склонность разговаривать с ними как с детьми, или, что хуже, начальственным тоном. В результате, пациенты Ретрита зачастую отмечали, что, судя по всему, посетившему их незнакомцу казалось, что они — дети.

Естественная направленность такого обращения заключается в том, чтобы привести разум пациента в упадок и сделать его безразличным к тем нравственным чувствам, которые, при разумном направлении и поощрении, признаны способными в немалой степени укреплять силу самоконтроля, что во многих случаях делает обращение к принуждению ненужным. Даже когда применение принуждения абсолютно необходимо, даже тогда, если пациент обещает контролировать себя самостоятельно после его устранения, его слову, как правило, оказывается большое доверие. Я знаю пациентов, у которых при наличии такой договоренности, чувство чести и морального обязательства в течение длительного времени ведут успешную борьбу с насильственными предрасположенностями, свойственными их расстройству, и служителям следует прилежно поощрять такие попытки.