ОПИСАНИЕ РЕТРИТА, заведения близ Йорка для умалишенных из Общества Друзей

К физическому стеснению, как утверждает великолепный автор «Наблюдений над помешательством», следует прибегать «исключительно как к ограничению защитному и спасительному». Способ его должно рассматривать в зависимости от его воздействия на рассудок душевнобольного. Некоторые средства физического стеснения имеют, очевидным образом, большую тенденцию к раздражению или унижению чувств, нежели другие. И поэтому использование цепей никогда не допускались в Ретрите. В самых буйных маниакальных состояниях, как замечает автор, которого только что цитировали, «пациента следует оставить одного, в тихой и темной[39] комнате так, чтобы на него не влияли раздражители света или звука; такое отвлечение более быстро располагает ко сну. Поскольку в таком буйном состоянии, существует определенная склонность соединять идеи, особую важность приобретает предотвращение доступа к тем идеям, что могут поступить посредством ощущений»[40]. На пациентов той категории, кто не расположены причинять себе вред, просто надевают смирительную рубашку и оставляют ходить по комнате, или лежать на кровати в свое удовольствие. Но в тех безысходных случаях меланхолии, сопровождаемых отвращением к жизни, когда наличествует твердая решимость к самоубийству, необходимо ограничить пациента в ночное время в лежачем положении. Для этой цели управляющий изобрел очень простое приспособление, отвечающее всем целям безопасности и позволяющее пациенту поворачиваться и менять позу в постели как ему заблагорассудится[41].

Высказывалось предположение, что в случаях буйного помешательства лучше всего укрощать неистовое возбуждение, потворствуя ему в максимально практически выполнимой степени. Опыт Ретрита ведет к прямо противоположному заключению; а именно, такая степень механического удерживания душевнобольного, которая фактически не причиняет боли в состоянии покоя, способна ослабить приступ. Связь между действием умственным и телесным и та степень, в которой, как известно, последнее возбуждает первое, достаточно иллюстрируют причину этого факта.

За исключением случаев буйного помешательства, которые далеко не так часто случаются в Ретрите, физическое стеснение, когда требуется, считается необходимым злом. То есть в отвлеченном смысле считается, что оно имеет склонность замедлять излечение, препятствуя влиянию применяемых моральных лечебных средств. Поэтому используется с осторожностью. И наш управляющий частенько заверял меня, что он скорее рискнет, чем прибегнет к смирительным средствам, когда они не являются абсолютной необходимостью, за исключением тех случаев, когда вероятной становилась благотворная нравственная тенденция.

Я испытываю превеликую удовлетворенность, заявляя от имени наших управляющих, что за последний год, в течение которого число пациентов обычно составляло шестьдесят четыре человека, в среднем не было случая изоляции двоих пациентов одновременно. Я также могу утверждать, что, хотя иногда необходимо применять физическое стеснение с применением смирительной рубашки, пут или других средств к нескольким пациентам одновременно, тем не менее, число сдерживаемых пациентов не превышает четырех, включая тех, кто находится в изоляции.

Темой величайшей важности, безусловно, является безопасность тех, кто ухаживает за умалишенными, но следует поинтересоваться, нельзя ли добиться этого, не причиняя ощутимого ущерба достижению другой цели — выздоровлению пациента.

Возможно, следовало бы подумать, а не зависит ли распространенная практика принуждения, принятая в некоторых учреждениях, от ошибочных взглядов на личность душевнобольных, от безразличия к их комфорту, или от того, что предшествующее недоброе обращение сделало принуждение необходимым.

Власть разумной доброты над этим несчастным классом общества намного больше, чем обычно считают. Возможно, вполне закономерно применить к мягкому обращению слова нашего великого поэта,

Она снять цепи чар
Способна с человека.

Дж. Мильтон

Нет более поразительных примеров проявления этой силы или же приложения ее с более благоприятными эффектами, нежели в тех плачевных случаях, когда пациент отказывается от приема пищи. Доброжелательным увещеваниям и хитроумным уловкам управляющих исключительно успешно удавалось преодолевать этот мучительный симптом, и в настоящее время у нас очень мало случаев, когда приходится использовать насильственные методы для того, чтобы накормить пациента.

Некоторых пациентов, из тех, кто отказывается принимать участие в семейных трапезах, уговаривают поесть, отводя их в кладовую и разрешая угощаться там самим. Оказалось, что некоторым нравится есть, когда еду оставляют им в их комнатах, или, когда они могут раздобыть ее в тайне от служителей. Других, чья непреклонность сильнее, часто склоняют проглотить небольшое количество питательной жидкости посредством повторяющихся увещеваний. И для этих случаев, также как и для многих других, одинаково верно то, что каждое нарушение решимости ослабляет силу и настрой к сопротивлению.