Опиум интеллектуалов

Лейбористы одержали в 1945 году победу, масштаб которой их удивил. На протяжении пяти лет они могли создавать законы по своей воле и широко использовали это право. Англия 1950 года наверняка сильно отличается от Англии 1900 или 1850 годов. Неравенство доходов пятьдесят лет назад было больше, чем в любой другой стране Запада, а теперь оно меньше, чем в любой стране на континенте. Родина частной инициативы отныне предлагает почти завершенную модель социального законодательства. Если бы во Франции было введено бесплатное здравоохранение, были бы заметны доказательства разумности теории и системы. Промышленный сектор был национализирован, сельскохозяйственные рынки заорганизованы. Но каковы бы ни были достоинства сделанного, Англия узнаваема. Условия жизни и работы пролетариата стали лучше, но не изменились фундаментально. Дипломатия лейбористов, успешная в Индии, считается неудачной на Ближнем Востоке и не отличается, по сути, от дипломатии правительства консерваторов. Так что же это, социализм?

Рассмотрим ситуацию с двух сторон. Со стороны лейбористов, особенно среди интеллектуалов, задаются вопросом: что же делать? Со стороны консерваторов вернули доверие и не сомневаются, что старая Англия, как и в прошлом веке, импортировала суть континентальных революций, вовсе не проливая крови и не жертвуя опытом, накопленным веками.

«Новые фабианские опыты»[6] выявили отныне желание бороться как против богатства, так и против бедности. Они хотят уменьшить накопление богатства, которое позволяет состоятельному человеку жить не работая. Есть желание расширить общественный сектор, чтобы сделать возможным сужение диапазона зарплат. Поскольку частный сектор занимает большую часть экономики, там зафиксированы самые высокие уровни заработной платы. Но государство потеряло бы самых лучших своих работников, если бы согласилось заменить их управляющими национализированных предприятий, получающих намного меньшую зарплату, чем управляющие частных предприятий. Если ликвидировать прежний класс управляющих, это заметно ослабило бы еще сохранившийся аристократический характер английского общества.

Эти исследования относятся к нормальному развитию доктрины. Воплотив самую большую часть своей программы, лейбористы задались вопросом: какова цель настоящего этапа, консолидация или новое продвижение? Умеренные левые близки к тому, чтобы открыто согласиться на консолидацию и объединение с просвещенными консерваторами, которые также ставят экономические вопросы исторического значения. Как избежать инфляции, когда в эпоху полной занятости профсоюзы свободно ведут переговоры с нанимателями? Как поддержать гибкость экономики и предпринимательскую инициативу? Как ограничить или сократить взимание налогов? Где найти капитал для инвестиций в предприятия с сомнительным будущим? Короче, каким образом свободному обществу удачно внедрить определенную долю социализма, всем гарантировать безопасность, если не ограничить восхождение по карьерной лестнице наиболее одаренным и не замедлить распространение коллективной собственности?

Вполне возможен диалог между теми, кто разочарован недостаточностью реформ лейбористов, и теми, кто опасается их продолжения, между теми, кто желает уменьшения неравенства и увеличения доли коллективной собственности, и теми, кто хочет приложить усилия и вознаградить рост производительности, между теми, кто относится с доверием к «внешнему контролю», и теми, кто хочет восстановить работу рыночных механизмов. Правящий класс охотно согласился пожертвовать частью накопленных богатств и своей властью. Этот правящий класс сохраняет аристократический стиль, но продолжает искать согласия с теми, кто воплощает «неопределенное будущее». Правые, может быть, и вовсе не любят новую Англию, где левые завоевывают позиции. Кто с практической точки зрения, а кто и с энтузиазмом, но все согласились с этим. Когда Уинстон Черчилль, анализируя «Дорогу к рабству» Ф. Хайека на народном собрании, намекнул на неизбежность «гестапо» при управляемой экономике, он никого не пугал, а вызвал бурный смех у своих избирателей. Может быть, через десятки и сотни лет восторжествует эта пророческая истина, которая в тот момент была только аргументом в избирательной кампании. Политическая идея в Англии вполне современна реальной жизни. Такого нельзя будет сказать о политической идее во Франции.

Идеологический хаос в современной Франции связан со смешением различных смыслов, согласных принять левую и правую оппозицию, такое смешение само по себе повинно во многих делах. Во Франции лучше сохранились доиндустриальные структуры, чем в странах британского или скандинавского типа. Конфликт старого режима и революции там так же актуален, как и конфликт либерализма и лейборизма. Но идея опережает будущее и уже разоблачает риски технической цивилизации, тогда как французы далеки от получения материальных благ.