Опиумная война

Так оно и было. Как ему удавалось заставить Рин почувствовать себя такой ничтожной? Она казалась себе более бесполезной, чем даже в Синегарде, когда Цзюнь унизил ее перед всем курсом. Сейчас было еще хуже. В тысячу раз хуже, потому что, в отличие от Цзюня, Алтан был ее командиром. Его одобрение нужно было Рин как воздух.

Алтан резко оттолкнул ее.

Рин поборола желание прикоснуться к ключице — она знала, что там останутся два синяка от пальцев Алтана, два пятна в форме слезы. Она сглотнула, отвела взгляд и промолчала.

— И ты называешь себя воином, прошедшим тренировки в Синегарде? — Голос Алтана упал почти до шепота, а это было куда хуже, чем если бы он кричал. Рин предпочла бы крик. Что угодно, только не эта ледяная экзекуция. — Ты не воин. Ты мертвый груз. Пока ты не научишься вызывать огонь, ты для меня бесполезна. Ты здесь, потому что считаешься спиркой. Но пока я не вижу этому доказательств. Исправь это. Докажи, что ты чего-то стоишь. Делай то, что от тебя требуется, или убирайся.

Рин удержала слезы, пока не выбежала из кабинета. Когда она вошла в столовую, глаза еще были красными.

— Ты плакала? — спросил Нэчжа, сев напротив.

— Уходи, — пробормотала она.

Он не ушел.

— Расскажи, что случилось.

Рин прикусила губу. Она не должна разговаривать с Нэчжой. А пожаловаться ему на Алтана было бы двойным предательством.

— Это Алтан? Он что-то сказал?

Рин нарочито отвернулась.

— Погоди-ка. А это что?

Нэчжа потянулся к ее ключице.

Рин хлопнула его по руке и одернула рубаху.

— И ты просто так это снесешь? — пораженно спросил Нэчжа. — Я помню девчонку, которая ударила меня за то, что я сказал что-то нехорошее про ее учителя.

— Алтан — другое дело, — ответила Рин.

— Не такое уж другое, если разговаривает с тобой вот так, — сказал Нэчжа и посмотрел на ее ключицу. — Это был Алтан. Тигриные сиськи! В Пятой поговаривают, что он свихнулся, но я никогда не думал, что он может дойти до такого.

— Хватит, — огрызнулась Рин. Почему Нэчжа думает, будто может выступать в роли ее исповедника? — Ты несколько лет высмеивал меня в Синегарде. Ни одного доброго слова мне не сказал до того, как на пороге появился Муген.

К чести Нэчжи, он выглядел виноватым.

— Рин, я…

Рин прервала его, прежде чем он успел вставить еще хоть слово:

— Я была сиротой войны и южанкой, а ты — богатеньким сынком из Синегарда и издевался надо мной. Ты превратил для меня Синегард в сущий ад, Нэчжа.

Приятно было произнести это вслух. Приятно посмотреть на несчастное лицо Нэчжи. После его приезда они избегали этой темы, вели себя так, точно всегда дружили в академии, потому что прошлое было лишь детскими распрями по сравнению с настоящими сражениями. Но если он собирается опорочить ее командира, Рин напомнит ему, с кем он говорит.

Нэчжа хлопнул ладонью по столу, в точности как Алтан, но в этот раз Рин не отпрянула.

— Ты не единственная жертва! — сказал он. — Ты первая меня ударила в тот день, когда мы познакомились. И врезала по яйцам. И насмехалась перед всем курсом. Перед Цзюнем. Перед всеми. Как, по-твоему, я себя чувствовал? Насколько мне было стыдно? Я сожалею, понятно? В самом деле сожалею. — Угрызения совести в голосе Нэчжи звучали искренне. — Но я спас тебе жизнь. Разве это не загладит наши разногласия?

Разногласия? Разногласия?! Она засмеялась.

— Из-за тебя меня чуть не выгнали!

— А ты чуть меня не убила.

Это вынудило ее притихнуть.

— Я тебя боялся, — продолжил Нэчжа. — Потому и накинулся на тебя. Я был идиотом. Избалованным ребенком. Настоящей занозой в заднице. Я считал себя лучше тебя, а это не так. Прости.

Рин была слишком ошеломлена, чтобы ответить, и просто отвернулась.

— Я не должна с тобой разговаривать, — сказала она, обращаясь к стене.

— Ладно, — огрызнулся Нэчжа. — Прости, но я устал. Оставлю тебя в одиночестве.

Он схватил тарелку, встал и быстро отошел. Рин не стала его удерживать.

Без Нэчжи ночной караул был одиноким и тоскливым. Все цыке по очереди несли караул, но сейчас Рин была убеждена, что Алтан послал ее в наказание. Какой смысл пялиться на берег, если ничего не происходит? Если появится новый флот, птицы Кары заметят его загодя.

Прислонившись к стене, Рин раздраженно терла ладони, чтобы согреться. «Как глупо», — думала она, уставившись на свои пальцы. Если бы она вызвала хоть каплю огня, ей не было бы так холодно.

Она чувствовала себя ужасно. При одной мысли и об Алтане, и о Нэчже по телу бежали мурашки. Рин смутно осознавала, что сделала что-то не то, но не могла найти выход из этой дилеммы. Она даже точно не была уверена, в чем дело, знала лишь, что оба на нее разозлились.