Опоенные смертью

— А нос опасно оперировать. Вот у него, наверное, и начался некроз. Понимаешь, некроз! Омертвение тканей! Потом ткани начнут разлагаться… и человек умирает от заражения крови. Я у него, правда, очень давно этот некроз наблюдаю. Но не могу я больше! Я разговаривала с ним вчера. Он между делом сказал, что у него какие-то приступы боли во всем организме. Но хотя он к ним привык — уже все! Хватит! Я чувствую, что промедление смерти подобно!

— Так давай вызовем ему "скорую помощь"! — наконец-таки ощущение реальности вернулось к Карагозу.

— Какую "скорую"?! Он ни кому не верит! Он заперся сидит и умирает! Он никогда никого не попросит о помощи! Никогда!.. Он, может быть, даже сам не знает, о том — что с ним. Просто впал в депрессию… А считает, что это у него дух таким образом аристократизируется.

— Какой ещё дух?

— Ну… как тебе объяснить?! Это кристалл человека, остальное все наросты.

— Короста? Он моется?

— Ледяным душем. Но это лишь механическая тренировка воли.

— А-а — разинул рот Карагоз.

— А заражение крови, знаешь, как проходит, сильная температура, упадок сил… человек может даже не понять, что с ним. Просто хочется лечь и заснуть!

— Так что же надо делать?!

— Надо объяснить ему, что это опасно, что он может умереть. Надо убедить его, что надо лечиться!

— Так объясни! Почему ты ему не объяснила?

— Не могла. Долго пыталась и не могла. Словно трамплин какой… Не могу я с ним об этом. Он так себя ведет, что не позволяет опускаться на… Как бы житейские мелочи. Он не дает даже возможности заговорить о его здоровье… Но сейчас!.. В двух шагах отсюда он живет. А я сижу с тобой и пью!

— Пойдем вместе, я скажу ему сам.

— Да не будет он слушать тебя.

— А кого будет?

— Я сама ему должна сказать. Только он мне дверь не откроет. Он телефонную трубку не поднимает, в такие дни, когда боль начинается. Он никому не открывает дверь!! Я не знаю — как, каким способом заставить его открыть дверь. Я заходила к нему перед встречей с тобой, я стучала… у него нет звонка, просила постучать соседа. Я пыталась обмануть его и, сделав вид, что уехала на лифте, вернулась по лестнице… Бесполезно.

— А он там?

— Да. Он очень аккуратный… И если бы не был там, не звучала бы музыка. Там тихо музыка звучала. "Сванс". Такую не крутят по радио… Я не знаю, как к нему проникнуть, — опустила она голову и тут же резко подняла, — А ты можешь вскрыть замок?!

— Могу.

— Пошли.

— Да ты что! А если он ещё жив! Он заявит в милицию!

— Вот как ты! Человек умирает, а ты милиции трусишь?! Да все эти службы вообще вне его! Они для него не существуют. Это же мне надо проникнуть! Мне! А ты… "все сделаю!.." и тут же струсил!

— Аля-я! Алечка! Да я…

Они шагали по ночной Москве широкими шагами. Преодолев Поварскую, свернули на улицу Неждановой.

Только смотри, предупреждала на ходу Алина, будь поосторожней. Он человек особенный. Сначала постучи, тихо, будто сосед. И… ничего не говори, когда откроет, я сразу подойду сама, а ты — в сторону, а то… он же качок.

— Да видел я этих качков.

— Да… не забудь, он все же не простой, ты… это… пары свои поугась. Он же книги всякие по мистике читает, и вообще он бритоголовый!

— Да видел я этих кришнаитов! Экстрасенсов!..

Две бутылки водки, окромя вина, выпил Карагоз, а словно не в одном глазу. Он был уверен в себе и четок в движениях. Он на все был готов ради этой расстрельной женщины.

ГЛАВА 25

Карагоз с Алиной на лифте поднялись на предпоследний этаж кооперативного дома союза художников.

— Что делать дальше, говори, — спросил её Карагоз, когда они на цыпочках поднялись к окну между этажами.

Она знаками показала ему: "тише" и, в ожидании, когда шум от лифта, забудется в сознании Алеши… если он ещё жив… и все-таки он жив, затаив дыхание, чувствовала она, и достав косметичку начала приводить себя в порядок.

Настал момент, и они поднялись на последний этаж, ступили в туннель длинного коридора, по стенам которого располагались двери живописных студий, подкрались к его черной деревянной двери. Карагоз тихо постучал. Ответа не последовало. За дверью было слышно, как высокогорно распевают свои мантры тибетские монахи. Приглушенные удары в бубны и барабаны… Значит, включен магнитофон. Значит — он там. Алина вдруг, словно воочию, увидела, как он, лежа на черном диване, тихо сдавшись смерти, отходит в мир иной под буддистские заклинания. О нет! Что за покорность судьбе! А как же аристократы духа?! Великое противостояние духа! А рыцари медленно спускающиеся с холмов на восходе солнца?! И солнце так палит за их спинами, что видны лишь черные силуэты на конях, продвигающиеся параллельно к единой цели… И никто не касается друг друга!.. Нет! Так просто сдаться смерти все одно, что погрязнуть в безразличном хаосе! Давай! — махнула Алина рукой и Карагоз, прощупав подушечками пальцев замок, вынул из кармана отмычку.

Не успел вскрыть дверь, как дверь распахнулась и Карагоз, онемев от увиденного им человека, рухнул на колени. Все помешалось в его уме.