Ополченец (СИ)

Теперь в подвесе осталось три родии. Можно открыть или качнуть что-нибудь из целительских Знаков — дело, как выяснилось, полезное. Можно открыть Манок. Но нахрена мне, спрашивается, Манок, если я располагаю Егором, который располагает Манком? Хорошая команда — это не та, где у всех есть всё, а та, где все друг друга взаимодополняют.

Подумав, я решил сильно не кипешить и прокачал до второго уровня Противоядие. Это как раз отожрало у меня три оставшихся родии, но зато Знак теперь мог без проблем выводить яд низших тварей. А то какой в нём, нафиг, смысл, если чуть чего, надо к Егору за помощью бежать?

Покончив с распределением родий, я ещё раз мысленно окинул сознанием свои достижения.

Итак, я — Ополченец— подмастерье, второй ранг в местной «табели о рангах».

У меня есть:

Удар 2 уровня

Противоядие 2 уровня

Доспехи 1 уровня (Кольчуга)

Восстановление сил 1 уровня

Не так уж плохо для второй в жизни охоты, а? Судя по оговоркам Егора, большинство охотников на второй охоте ещё только-только соображают, что не в сказку попали. Да, может, получают от наставника одну косточку из жалости или в качестве поощрения. Я же однозначно вышел за рамки статистики.

Пока изучал справочник, за окном стемнело. Я зажёг свечи. Почувствовав, что засыпаю, перебрался из-за стола в кровать.

Но уснуть не успел — в дверь поскреблись. Я на секунду призадумался, потом улыбнулся. Хороший день надо хорошо заканчивать. И впустил в комнату Марусю.

Утром после завтрака тётка Наталья принесла кошель, принадлежавший покойному графу Дадыдову — кожаный мешочек, завязывающийся шнурком. Я набил его монетами. Только серебряными рублями, крупняк в виде империала решил с собой не тащить. Получилось солидно. Но объёмно.

— И куда это богатство убирать? — вслух задумался я. Карманов крестьянские штаны не предусматривали.

— На шею повесьте да под рубахой спрячьте. — Тётка Наталья растянула шнурок, пристроила мешочек мне на шею. Убрала за ворот рубахи. — Али, ежели хотите, я к рубахе карман пришью?

— Не надо, — решил я. — До города добраться — и так нормально, а там уж другую одежду раздобуду.

— Я с вами поеду, ваше сиятельство, — вызвался Тихоныч. — Всё подскажу да расскажу.

— Отлично. Проводник мне не помешает. Поехали?

Тихоныч поклонился. Мы вышли во двор.

У крыльца стояла карета — та самая, что три дня назад привезла сюда Мандеста. И возница тот же. Он о чём-то болтал с Данилой, но увидев меня, замолчал и поклонился.

— Ваше сиятельство!

— Здорово, — кивнул я. — Поехали, что ли?

Забрался в карету.

Ну… Такое.

Тесно, мне в три погибели согнуться пришлось. Окно настолько пыльное, что видимость стремится к нулю. А под задницей — деревянная лавка. Я представил, что должны представлять собой амортизаторы на текущем этапе технического прогресса, и мысленно закатил глаза. Через минуту, когда рядом со мной уселся Тихоныч, и карета тронулась, я понял, что не ошибся.

Заговорить получилось лишь после того, как мы выкатились с просёлочной дороги на местный аналог шоссе, Тихоныч назвал это «трактом». До того оба помалкивали — берегли стучащие друг о друга зубы.

— И долго нам ехать?

— Без малого сорок вёрст. К вечеру, бог даст, доедем… Ваше сиятельство, — Тихоныч доверительно наклонился ко мне. — С возницей расплатиться надо будет. Он мне в долг-то поверил. Да только…

— Подожди, — я удивился. — А разве это не наша карета? Ну, в смысле, не графа Давыдова?

Тихоныч грустно улыбнулся.

— Иэх, ваше сиятельство! Ушли те времена, когда у графа собственный выезд был. Нанятая это карета. Вчера ещё мальчишку послал на постоялый двор, чтобы нынче к утру возницу прислали.

— Понял. И почём счастье?

— До Поречья пятьдесят копеек запросил. Обычно они по копейке за версту берут. Но этот негодяй на постоялом дворе один, вот и лупит цену. Но вы не волнуйтесь, ваше сиятельство. Уж в Поречье-то карет прорва. За обратный путь дороже сорока копеек нипочём не отдам! А то, может, и дешевле выйдет.

— А сами кареты у вас почём?

Тихоныч обалдело уставился на меня. Я сообразил, что задал вопрос из разряда «почём машины». Добавил характеристик:

— По виду — сойдёт и такая, как эта. Мне не шашечки, мне ездить. Но чтоб внутри попросторнее, рессоры помягче. И сиденья поудобнее.

— Не могу знать, — растерялся Тихоныч.

— Так узнай. Без личного транспорта в нашем деле — никак… Во! — я обрадовано ткнул пальцем в окно.

Незадолго перед этим заставил возницу остановиться и протереть стекло. Видимость улучшилась. Не сказать, чтобы сильно, но стоящую на дороге карету я разглядел.

Побольше нашей, колеса повыше. Обода у колес шире. С рессорами дела тоже наверняка обстоят получше, ход должен быть мягче. Да и в целом карета выглядела солиднее. Одна фигня — она стояла на дороге, просев на левый задний угол. Рядом с покосившимся колесом грустил кучер.

Авария, однако.

— Эй! — крикнул я вознице. — Останови.

Тот, кажется, собирался возразить. Но обернулся, посмотрел на меня и передумал.

— Тпру!

Карета остановилась. Я спрыгнул на дорогу, подошёл к кучеру.

— Что, брат? Загораешь?

— Да колесо с оси слетело, проклятое. — Расстроенный мужик повернулся ко мне.