Оползень

— Деньги раскаяния, — ответил я и рассказал ему о своем посещении Маттерсона.

Он кивал головой.

— Старый Булл, конечно, безжалостный негодяй, — сказал он, — но его еще никто не поймал на беззаконии. Честно говоря, я был немного удивлен тем, что случилось.

Клэр произнесла задумчиво:

— Интересно, откуда он знает, что ты — Грант?

— Он нанимал детектива, чтобы выяснить это. Но дело не в этом. Мне хотелось бы знать, почему он пошел на это спустя много лет. И еще одна вещь интересует меня — характеристика.

— Что ты имеешь в виду?

— Понимаешь, в чем дело, мне он показался честным. Может, он жесток, как Чингисхан, и вообще крепкий орешек, но я думаю, человек он прямой. Такое у меня сложилось впечатление. Что скрывать такому человеку?

— Он ведь сам заговорил о шантаже, — вспомнила Клэр. — Тогда поставим вопрос так: чем его можно шантажировать?

— А каково твое впечатление о нем, Мак? — спросил я.

— Во многом такое же. Я уже сказал, что никто его на чем-либо незаконном еще не поймал. Ходили разговоры, что, мол, такие деньги честным трудом не наживешь, но все это пустой треп, в основном неудачников. Я думаю, вполне может быть, что он действительно честен.

— Тогда что же навело его на мысль о шантаже?

— Я все время думаю об этом, — признался Мак. — Ты лучше-ка сядь, сынок, то, что я сейчас скажу, может сбить тебя с ног. Клэр, поставь чайник, время нам выпить чаю.

Клэр улыбнулась, наполнила чайник и вышла. Мак подождал, пока она вернется.

— Это и тебя касается, — сказал он. — Я хочу, чтобы вы оба слушали внимательно, это довольно сложно.

Он помолчал, видимо, не зная, с чего начать, затем заговорил:

— Люди сейчас стали другие по сравнению с прошлым, особенно молодежь. Раньше можно было легко отличить богатого от бедного по одежде, теперь — нет. А о юнцах и студентах и говорить нечего. Ну вот. В том «кадиллаке», который разбился, находилось четверо: Джон Трэнаван, его жена и двое молодых людей — Фрэнк Трэнаван и Роберт Бойд Грант, оба студенты. Фрэнк был сыном богача, а Роберт — забулдыга, если не сказать больше. Но по одежде они не отличались. Знаете, студенты ведь часто стремятся к какому-то единому стилю — скажем, джинсы, рубашки с открытым воротом. Вот так были одеты и те двое. Пиджаков на них не было.

Я медленно произнес:

— Мак, к чему ты клонишь?

— Ладно, выложу сразу, — сказал он. — Почему ты считаешь, что ты Роберт Бойд Грант?

Я открыл было рот, чтобы ответить, но тут же закрыл его.

Он улыбнулся насмешливо.

— Только потому, что кто-то это сказал тебе, но не потому, что ты сам в этом уверен.

Клэр недоверчиво спросила:

— Вы что же, намекаете, что он, возможно, Фрэнк Трэнаван?

— Возможно, — сказал Мак. — Понимаете, я никогда не был падок на всю эту психиатрическую чепуху. Фрэнк был хорошим парнем, и ты, Боб, такой же. Я наводил справки о Гранте и пришел к выводу, что подобного сукина сына я в жизни своей не встречал. Для меня то, что ты Грант, — форменная бессмыслица. Твой психиатр, этот Саскинд, все очень здорово разъяснил с помощью теории раздвоения личности, но мне на нее наплевать, черт побери! Я считаю, что ты Фрэнк Трэнаван, и все тут, ты тот же парень, только так вот случилось, что ты потерял память.

Я был ошеломлен. Через некоторое время мой мозг бешено заработал. Я сказал:

— Спокойно, Мак, спокойно. Саскинд не мог допустить такой ошибки.

— А почему, собственно? — заявил Мак. — Не забывай, ему ведь сказали, что ты — Грант. Ты должен представлять себе, как это все происходило. Опознавал тело не кто иной, как Маттерсон, и он определил их как тела Трэнаванов. Естественно, что в отношении Джона и его жены он ошибиться не мог, а мертвого юношу он назвал Фрэнком. — Он хмыкнул. — Я видел фотографию этого трупа, и как он сумел его опознать, черт его знает.

— Но ведь должны же существовать более надежные способы опознания трупов, — сказала Клэр.

Мак взглянул на нее скептически.

— Ты, я думаю, не знаешь, что такое действительно серьезная автомобильная катастрофа, да еще сопровождающаяся пожаром. Вот Боб получил ожоги, изменившие его до неузнаваемости. Но он хоть остался жив. А другой парень был сожжен, он погиб. Обувь с их ног слетела, часы тоже исчезли, рубашки обратились в золу. Джинсы были одинаковые. Оба были крупными ребятами, примерно одинаковой комплекции.

— Да нет, это смешно, — сказал я. — Как же я мог сохранить какие-то знания по геологии, если б не учился на геолога, как Грант.

Мак кивнул.

— Это верно, — он наклонился ко мне и похлопал меня по колену. — Но ведь и Фрэнк Трэнаван занимался геологией.

— Боже мой! — воскликнул я. — Вы заставляете меня поверить в эту безумную историю. Значит, они оба учились на геолога! Может, они знали друг друга?

— Не думаю. Грант занимался в университете Британской Колумбии, а Трэнаван — в университете в Альберте. Скажи мне, Боб, прежде чем я продолжу, есть ли в той информации, которой ты располагаешь, хоть что-нибудь, что противоречило бы моей идее? Можешь ли ты привести хоть одно твердое доказательство того, что ты Грант, а не Фрэнк Трэнаван?