Опоздавшие

Отец, конечно, любил Винсента, но его любовь была этакой оценивающей: можно ли гордиться тем, как парень себя ведет, какой он сейчас и каким станет? Для дедули всё это не имело значения, он просто хотел, чтобы Винсент был счастлив.

Может, теперь отношения с отцом изменятся к лучшему?

Но этого не случилось.

Наверное, из-за отсутствия кровных уз.

Однажды маленький Винсент услышал, как мама просит папу быть к нему внимательнее:

– Сходите в тир, на рыбалку, поиграйте в футбол. Он же твой сын!

– Приемный, – сказал отец, и Винсент покрылся мурашками. С тех пор он больше не подслушивал под дверью.

* * *

Самая увлекательная игра с отцом бывала под Рождество. Когда-то он подарил маленькому Винсенту электрическую железную дорогу, и у них стало традицией вдвоем собирать ее накануне праздника. По рельсам, разложенным на полу, черный паровозик тащил пассажирские и багажные вагоны, красный служебный вагон, платформы с углем и молочными бутылками в деревянных ящиках. Когда дорогу собирали в первый раз, отец соорудил декорацию: кипы книг изображали горы, миски с водой – озера, метелки – кукурузные поля, а разной высоты ряды кубиков – города. На следующий год Винсент, с нетерпением ожидавший Рождество, предложил построить горную деревню, но отец настоял на точном повторении прошлогодней декорации. Винсент не спорил. Он был благодарен отцу, который ради их совместной игры жертвовал тщательно отглаженными брюками.

* * *

Нынче железная дорога осталась на антресолях. Ну и ладно. Винсент вырос из этой забавы. Вообще-то он вырос из нее давно, но ради отца соблюдал их ежегодную традицию.

45 Сара

Озеро Комо

Октябрь, 1927

Октябрьским бодрящим утром Сара и Эдмунд сидели в зале, сквозь стрельчатые окна вызолоченном итальянским солнцем, и вместе с другими туристами слушали лекцию, предвкушая, сколько всего интересного расскажут дома. Нынешняя лекция посвящалась истории замка двенадцатого века неподалеку от Белладжо, куда после обеда намечалась экскурсия: осмотр замка и полдник с дегустацией плодов древних оливковых рощ и виноградников, производящих лучшее в мире красное вино.

В группу англоязычных туристов входили американцы и англичане, и супругам Портер неоднократно приходилось защищать свою родину от насмешек последних.

– Почему лидеры вашего Нового Света, бесцеремонно похваляющегося всевозможными свободами, уже почти десять лет отказывают приличному человеку в его праве на выпивку?

Тема сухого закона в Америке возникала постоянно. Всякий раз Сара предоставляла ответить Эдмунду.

– Закон запрещает не потребление, а покупку и продажу спиртного, – объяснял он, стараясь, чтобы его страна выглядела не столь примитивной в глазах граждан просвещенной державы. Недавно его фирма выиграла дело, защищая владельца подпольного бара, утверждавшего, что он просто делится с друзьями запасами своего подвала. Запрет подразделял выпивох на две категории: законопослушных, предусмотрительно запасшихся алкоголем, и нарушителей закона. Восемнадцатая поправка выглядела нелепицей, однако существенно обогатила фирму Эдмунда.

Назойливая дама из Арлингтона, сидевшая рядом с Сарой, пользовалась такими крепкими духами, что от них разламывалась голова. Дождавшись перерыва, Сара сказала, что поднимется в свой номер, велев Эдмунду дослушать лекцию, одну из последних перед отъездом домой.

В мраморном вестибюле к Саре обратился коридорный в великоватой ему униформе с золотыми пуговицами:

– Синьора Портер?

Сара кивнула, он вручил ей конверт.

Каблограмма. Сара торопливо вскрыла и прочла сообщение.

– Я могу продиктовать вам ответ? – спросила она.

– Si, – сказал коридорный, но бессмысленный взгляд его уведомил, что он не понимает английский.

Сара дала ему монету и, цокая каблуками по мраморному полу, вдоль стен, украшенных фресками из легенд, поспешила к портье, которого засыпала поручениями: вызвать с лекции Эдмунда, отправить каблограмму с ответом, сообщить руководителю группы о необходимости изменить маршрут, забронировать билеты на пароход из ближайшего к Белладжо порта.

Когда через несколько недель она, измученная дорогой, на веллингтонском вокзале вышла из поезда, ей показалось, что воздух родного города, которым больше не дышал отец, стал другим.

Брайди, встретившая их у дверей, приняла у нее меховую шапку и перчатки, и Сару вдруг переполнило странное чувство обиды, что отец надумал умереть на руках служанки, а не дочери. Глупость, конечно. Она была признательна Брайди за трепетную заботу об отце. В сентябре Молодой доктор заверил ее и Эдмунда, что состояние больного улучшается, и вместе с Брайди уговаривал не откладывать поездку. Да и сам отец настаивал, чтобы она отправилась в путешествие.

И вот теперь его нет.

Саре почудился запах трубочного табака, и у нее защипало глаза. Даже этот отцовский след скоро исчезнет.