Опоздавшие

Она думала, что уже выплакала все слезы в последнюю ночь в гостиничном номере и в бесконечные дни и ночи в каюте или на палубе, когда чей-нибудь голос или испещренные венами старческие руки напоминали отцовские, или в корабельной часовне, где искала уединения. Но теперь, войдя в отцовский кабинет и увидев его трубки, выстроившиеся в подставках, Сара опять расплакалась. Эдмунд под руку увел ее из комнаты.

* * *

Сара отправляла деньги за доставку багажа, и почтмейстерша миссис Когсуэлл, поздравив ее с благополучным возвращением и выразив соболезнования, пустилась в рассказ о прекрасной панихиде по мистеру Холлингворту, на которую пришло много людей, не только местных, но и приезжих, и о том, кто из них, невзирая на холод и дождь, проводил его до самой могилы, а кто – нет. Какая жалость, что Сара не могла присутствовать! И какие чудесные виды запечатлены на присланных ею открытках!

Сару кольнуло виной, но она лишь вежливо покивала, приведя в движение перья на шляпке, которую углядела в витрине римской модистки. Почтмейстерша сочла это знаком продолжить рассказ.

– Уж не знаю, как мистер Таппер придет в себя.

– От чего? – спросила Сара, получая квитанцию через оконце в медном ограждении, когда-то давно подаренном почте ее отцом. Всякий раз, как маленькая Сара вместе с мамой приходила на почту, почтмейстер просовывал в оконце конфету.

– Он жутко перепугался, увидев следы отравления вашего батюшки, упокой Господь его душу. Но Молодой доктор всё ему растолковал.

– Какие следы?

– Белые полоски на ногтях. От мышьяка! Правда, доктор сказал, мышьяк тут ни при чем.

И миссис Когсуэлл поведала обо всем, что узнала от электрика, пока вместе с ним дожидалась телеграфистку, заправлявшую новую ленту в аппарат.

* * *

Обычно после заграничных поездок Сара непременно находила время показаться врачу, дабы удостовериться, что никакая чужестранная хворь не проникла в ее организм. Сейчас прямо с почты она отправилась к Молодому доктору.

В сезон гриппа к нему была очередь, но медсестра тотчас провела Сару в кабинет.

Врач вышел из-за стола и взял ее руку в перчатке в свои ладони.

– Я вам очень сочувствую. Кончина вашего отца – потеря для всех нас.

Ласковым озабоченным взглядом он походил на Старого доктора. Сара вспомнила, что он тоже потерял отца – год назад тот умер от аневризмы аорты. Был учрежден благотворительный фонд его имени.

– Расскажите, что произошло. – Сара опустилась на стул с прямой спинкой.

Помедлив, врач вернулся к столу и сел во вращающееся кресло. Сара помнила этот стол Старого доктора, всегда пугавший ее анатомическими муляжами разных частей тела в натуральную величину. Сейчас они покоились на комоде за спиной Молодого доктора.

– Случай был сложный, – сказал он, оглаживая бороду. Фоном ему служила вывеска «Карантин», приготовленная для прошлогодней вспышки оспы, которая, к счастью, не вышла за пределы соседнего поселка. – Чахотка не всегда протекает руслом, проложенным в учебниках.

Доктор покачал головой и, не глядя на собеседницу, повел речь о непредсказуемости развития болезней.

– Перк… – перебила его Сара. Она обратилась к нему по имени, как в детстве, когда они вместе играли на берегу. Возникла картинка: маленький Перк бежит к финишу, стараясь не уронить ореховые скорлупки с вытянутых ладоней. – Возможно, что моего отца отравили?

Врач смолк и стал приглаживать волосы.

– С чего вы взяли?

– Мистер Таппер заметил…

– Ох уж этот мистер Таппер! – Перк оставил волосы в покое и начал крутиться вместе с креслом. – В каждой бочке затычка!

– По его словам, он заметил след мышьяка.

Врач встал. Потом опять сел.

– Сара, дорогая моя… – начал он, но тут же исправился: – Простите, миссис Портер, симптомы еще ни о чем не говорят. Если б было так просто поставить диагноз, я бы остался без работы. Лейконихия указывает на самые разные состояния организма, в том числе на присутствие в нем яда, но это очень редкий случай. Обо всем этом я сказал мистеру Тапперу и надеялся, что он передаст вам мои слова.

– Я просто спросила, возможно ли, что отца отравили.

Господи, чего я так вцепилась в эту абсурдную версию? – подумала Сара. Но внутри что-то не отпускало. Раз уж на эту тему заговорила почтмейстерша, которая наверняка обсуждала ее с другими, долг дочери развеять все сомнения.

Перк выдержал ее взгляд. Помолчали.

Она подвела отца, позволив ему умереть в одиночестве. Но больше не подведет.

Перк откашлялся и поправил авторучку в медном стакане письменного прибора.

– Медицина не такая уж точная наука, какой ее считают пациенты. Наверное, можно допустить вариант отравления. Но кто подсыпал яд? В последнее время ваш отец ни с кем не общался. Мисс Моллой окружила его исключительной заботой, давала все назначенные лекарства, следила за его диетой. И что могло бы подтолкнуть ее на такой поступок?

«Ничто», – мысленно ответила Сара на нелепый вопрос. Брайди молилась на ее отца. Говорила, что всегда мечтала о таком родителе.

– Разве что молва не врет, – сказал врач.

– Какая молва? – насторожилась Сара.

– Та самая. Об ирландцах.