Опознание невозможно

— Итак, вы хотите свести все к совпадению? К случайности? Позвольте мне рассказать вам кое-что о Лу Болдте, если вы еще не слышали этого сами. В его лексиконе отсутствует слово совпадение. Его не существует. Он — фаталист: убежден, что все имеет свою причину; всему есть свое объяснение. Эти жертвы выбраны наугад? — задала она риторический вопрос. — Не предлагайте такой версии Лу Болдту. Причина есть всегда, пусть даже и скрытая. И, помяните мои слова, Болдт ее найдет. — Ручка прекратила движение. — Эти письма приходят к вам? — спросила она тем же тоном. — Для Болдта в этом есть смысл. Это нельзя объяснить рулеткой. И моя работа как раз и заключается в том, чтобы представить ему правдоподобное объяснение. Материала в деле с гулькин нос. Вы — почти все, что у него есть. Он все задает один и тот же вопрос: почему Стивен Гарман? Ему нужен ответ — и позвольте мне сказать вам еще кое-что о Болдте: он узнает правду. — Ручка начала вращение. — Он получит ответы. Вы хотите поговорить о степени раскрываемости? У Болдта она равняется девяноста процентам; кстати, имейте в виду, он работает в отделе по раскрытию убийств больше четырнадцати лет. Вы хотите изобразить изумление? — Краснота снова начала заливать шею Гармана, и Дафна поняла, что задела его за живое. Как и у всякого человеческого существа, у этого мужчины были свои секреты.

— Итак, вот вопрос, на который он хочет получить ответ: почему Стивен Гарман? — На лбу у ее собеседника заблестели капельки пота. — И я спрашиваю себя, а нет ли тут связи с вашей службой в Военно-Воздушных силах? С чем-нибудь из вашего прошлого.

Гарман с трудом проглотил комок в горле. Глаза его вновь стали мягкими, но теперь в них появился страх. Зрачки у него расширились; он задышал открытым ртом.

«Поговори же со мной», — мысленно подтолкнула она его.

— Ничего не могу припомнить, — сказала Гарман. Голос его предательски дрогнул.

«Врешь!»

Ей хотелось задержаться здесь до конца дня, продолжить с ним работу до тех пор, пока он не спросит, не душно ли ей, освободит узел галстука или откроет окно. Она понятия не имела, что именно он скрывал и играло ли это какую-то роль в расследовании. Люди склонны завышать собственную значимость. Но ей нужно было узнать, в чем тут дело. Она хотела, чтобы ему стало неуютно. Существовал добрый десяток способов подловить его, но Дафне хотелось сработать потоньше. Она сказала:

— Вы обмолвились, что были расквартированы на базе.

— Это несущественно. Серьезно. Это было — сколько? — девять, десять лет назад. Мир здорово изменился за десять лет.

— В то время вы были женаты, — сказала она, забрасывая наживку.

Глаза Гармана остекленели. Если бы ручка была карандашом, она с легкостью могла бы переломиться в его сильных пальцах. Он отвел глаза, потом посмотрел на нее, затем снова взглянул в сторону, словно не мог решить, на чем остановить взгляд. В нем чувствовался скрытый гнев. Ярость. Ее пузырьки вырвались на поверхность, свидетельствуя о том, какое пламя бушует внутри.

— Какова конкретная цель нашей встречи? — напряженным голосом спросил он.

Теперь Дафна могла отказаться от роли «плохого следователя». У нее уже было более чем достаточно что рассказать Болдту. Продолжать нажим и дальше, без поддержки, без разведки и копания в прошлом, было бы ошибкой. Гарман стал подозреваемым. Она ощутила, как волна жаркой, почти сексуальной энергии прокатилась по ее груди, спустилась ниже, к лобку, и дальше, к пальцам ног.

— Целью этой встречи было познакомиться друг с другом, и ничего больше. Может быть, я перестаралась. Прошу извинить, если у меня получился допрос третьей степени. Издержки профессии, я полагаю. — Самый драгоценный камешек она приберегла напоследок, держала его в своей сумочке с трюками с того самого момента, как Гарман подтвердил факт службы в ВВС. Дафна положила руку на ручку двери, собираясь уже уходить. И вот она открыла эту дверь, мимоходом заметив: — Специалисты из лаборатории АТФ считают, что в качестве катализатора использовался какой-то вид ракетного топлива.

На мгновение Стивен Гарман словно окаменел. Дафна пожалела, что у нее нет с собой фотоаппарата.

— Я уверена, теперь вы видите возможную связь с Военно-Воздушными силами, — произнесла она.

Гарман, казалось, потерял дар речи. Дафне был знаком этот взгляд. Она видела его десятки раз: он был уничтожен. Она коснулась самого уязвимого его места. Ракетное топливо.

Она перевела взгляд на фотографию взрывающегося «Челленджера». Под ней в рамочке висел другой снимок — найденных обломков корабля, разложенных на полу ангара. Именно так выглядел сейчас и сам Гарман: разнесенным на куски, и его мир погибал в пламени и облаках дыма.

Глава двадцать шестая

— Хорошо выглядите, детектив, — промурлыкал за спиной Болдта женский голос.