Оправа для бездны

Айра окинула взглядом заснеженные камни, прикусила застывшую на морозе губу и молча опустилась на застеленные соломой вязанки хвороста. За прошедший месяц крепость стала почти родным домом для лучшей сотни Лека. И день и ночь три-четыре десятка воинов несли дозор на стенах, остальные занимались с лошадьми, с оружием, ожидали очереди заступать на посты либо разъездами отправлялись в соседние деревни, чтобы пополнить запасы на зиму. Дучь в окрестностях вырезать не успели, а теперь, с учетом того что хенны все больше прирастали к захваченным башням, крепостям и имениям, не собирались вырезать вовсе. Или отложили эту неприятную неизбежность на будущее. Лек распорядился обложить крестьян половинной данью, и, судя по недовольным лицам хеннов, их не вполне устраивала роль сборщиков дани, а не захватчиков богатства. К счастью, Зеес держал сотню в руках крепко, и после нескольких наказаний воинов плетьми жалобщики-дучь, оскорбленные не в меру ретивыми сборщиками дани, у ворот появляться перестали. Впрочем, та же Зия презрительно заметила, что, когда война продолжится, тот же Зеес будет смотреть на увеселения степняков не сквозь пальцы, а даже с интересом. А пока хеннам оставалось с интересом посматривать на упражняющихся во дворе воительниц из свиты молодого тана. Правда, палками стучали на морозном воздухе в основном только Зия и Айра. Чая, Ноя, Айдара и Зерта предпочитали отсыпаться впрок, но и эти схватки никого равнодушным не оставляли, тем более что достаточно быстро Зия поняла: стоит не только поднатаскать Айру, но и самой кое-чему поучиться. О чем говорить, если сам Зеес не один раз с раздраженным кряхтеньем отодвигал плечом хеннку и пытался перестучаться, как он говорил, с Айрой. Нет, она вовсе не могла похвастаться виртуозным владением клинком, но кое-чему Яриг обучить ее все-таки успел. Хотя до того умения, которое демонстрировала ей же Кессаа в первую зимовку под желтым утесом, Айре было еще ой как далеко.

— Рассказывай, — настойчиво повторила Зия. — Он тебя обидел?

— Кто? — не поняла Айра.

— Как это «кто»? — усмехнулась Зия. — Лек, конечно. Или ты стонешь на всю крепость, когда он возвращается из Дуисса, по какой-то другой причине?

— Разве он может обидеть? — смутилась Айра.

— Да, это вряд ли, — присела рядом Зия. — Убить может, забыть может. А обидеть… Он как снег — чего на него обижаться? Правда, Лек не тает. И это, кстати, вовсе не плохо.

— Он не холодный, — надула губы Айра.

— Конечно-конечно, — закивала Зия. — Только не нужно мне ничего доказывать, тем более с пылом и страстью юного одурения. Считай, что у меня есть некоторые основания с тобой согласиться. О себе скажи. Что стряслось? Сама не своя с неделю уже ходишь!

«Сама не своя?» — повторила про себя слова Зии Айра. А ведь и правда! Не своя. Сначала сама себе кивала на слишком долгое отсутствие Лека, потом на его кажущуюся невнимательность, и только теперь, кажется, пришла пора признаться: что-то происходит с нею самой. Тянет что-то изнутри, или даже нет — снаружи тянет, откуда-то с севера или северо-востока, со стороны Скира, но не ощутимо, а так — словно петелька появилась внутри у нее самой, и зацепился за эту петельку острый крюк, и тащит ее на себя невидимый и далекий ловец.

— Ну-ка?

Зия вгляделась ей в глаза, бесцеремонно запустила руки в вырез теплого кожуха, нащупала грудь, заставив вздрогнуть:

— Давно росы не мучили?

— Росы? — не поняла Айра.

— Когда он взял тебя? — усмехнулась хеннка.

— Взял? — сморщила нос Айра. — Так уж и взял. Ну месяц уж почти прошел.

— Месяц, — сама себе кивнула Зия. — Грудь набухла уж недели две или полторы как. Ну что тебе сказать, девка… Наши шаманы месяц важным сроком числят. Считается, что Степной Дух ударяет женщину в этот срок между грудей, чтобы сердце запустить.

— Зачем столько внимания? — нахмурилась Айра. — Или хеннкам каждый месяц сердце перезапускать приходится?

— Дура и есть, — с сожалением вздохнула Зия. — Разве о твоем сердце речь? Человечек внутри тебя ожил. Его сердце застучало. А уж откуда он взялся там, сама додумывай. А не веришь — так сама к себе прислушайся. Только я сразу тебе скажу, что дальше будет: на этой неделе тебя тошнить начнет. Половина блюд покажется невкусной, а некоторые, наоборот, сами в рот проситься станут. Еще через неделю и на ощупь живот свой почувствуешь, а через две хорошая бабка-повитуха скажет, кого ждать: парня или девку.

— Не поняла, — напряженно сдвинула брови Айра.

— А чего тут понимать-то, — усмехнулась Зия. — Закончились наши забавы. Теперь ты словно сосуд с золотой влагой — нести тебе ее не расплескать. По всему выходит, что быть тебе в конце лета матерью маленького тана.

— Ты что хоть говоришь-то? — закашлялась Айра.

— А ты как думала? — удивилась Зия. — Хеннские таны так просто семенем не разбрасываются. Через семя к каждому тану подобрать ключ можно. Так что можешь считать себя танкой, со всеми соответствующими радостями.

— Это с какими же радостями? — напряженно прошептала Айра.

— Увидишь, — шепнула ей Зия. — И скоро.