Оправа для бездны

Девушки замерли. У Марика в глазах зарябило от блеска драгоценностей на их руках, шеях, талиях, но еще сильнее — от обнаженного тела.

— Дядюшка Браг! — повторила сайдка и опустилась на одно колено, чтобы заглянуть под царственное ложе, украшенное резными скульптурами и роскошным балдахином. — Где ты? Есть разговор!

За полуобнаженными телами девушек началась какая-то возня, Кессаа выпрямилась и поманила к себе одну из невольниц.

— Иди сюда, красавица, — махнула она рукой в сторону ложа. — Присядь пока. И ты. И ты. А теперь… — Кессаа подняла руки и выкрикнула: — Все!

Девушки ринулись к огромной кровати с визгом, который тут же сменился криком боли одной из них. Фыркнула стрела Насьты, и один из двух мужчин, скрывавшихся за невольницами, захрипел, пытаясь вырвать стрелу из горла.

— Я здесь! — Уже известный спутникам толстяк, лицо которого побледнело до цвета Молочных пиков, бухнулся на колени и помахал рукой. — Меня кто-то искал?

— Я искала, — бросила Кессаа, перетягивая тканью пронзенную короткой стрелой руку одной из невольниц. — Да не вой ты, девка, легко отделалась, заживет, даже шрама не разглядишь! Ну? Что там, Насьта?

— Лучников нет… — Насьта подошел к окну. — Но стражников с полсотни. Этих, которые с лентами, не видно, но демон их разберет в толпе — вся улица народом запружена! Смотри-ка! Семейка сайдов очухалась — и уже в полном составе! Стражники тащат столб: сейчас будут дверь вышибать!

— Вот что. — Кессаа прищурилась. — Марик, прихвати шторой старшего Торди за ноги да подвесь за окном между этажами. А ты, Насьта, рассыпь из окна серебро и медь. Все рассыпь, да пошире разбрасывай! А ты, — перевела она взгляд на толстяка, — сейчас расскажешь мне, как выбраться из этого домика. И тогда останешься жив.

— Нет отсюда другого выхода! — прошипел толстяк, прислушиваясь к истошным крикам, понесшимся от входа в дом, едва Насьта принялся разбрасывать монеты. — Король Репты будет очень недоволен тобой, девка! Изрядные денежки я отдавал ему! Каждый третий золотой отходил в королевскую казну, а девок только пришлых я брал, ни одной рептки здесь нет!

— Врет, — прошептала девушка, морщась от боли в перевязанной руке.

— Замолчи, дрянь! — завизжал толстяк. — Вольные мореплаватели девок брали, на острова увозили! Кому плохо, если в Ройте меньше потаскух будет? Кому плохо, если люди Торди, да и городские вельможи страсти свои у меня утоляли, а не в грязных кабаках? Не уйти вам! Стражники вас не выпустят, а прорветесь — все одно люди Торди разорвут вас на куски! Вы безумцы! Надо было скрывать, что вы убили Торди, а вы его на потеху всему городу вывешиваете? Он мертвым город еще сильнее испугает, чем живым пугал!

Марик стянул узлом ноги седовласого мертвеца, который начал уже трепыхаться у него в руках, и швырнул его в окно. И в то же мгновение за стенами особняка наступила тишина.

— Что там? — спросила Кессаа.

— Стражники замерли, — ответил Насьта. — Все остальные разбегаются, словно мы демона обезглавленного вывесили.

— Вот и хорошо, — кивнула сайдка. — Не люблю шума. Так что ты сказал насчет запасного выхода?

— Нет его! — заорал толстяк.

— Есть, — прошептала раненая. — На кухне. Я рептка! Отец не смог заплатить на рынке — там меня и схватили. Потом отвели в слободку в неприметный дом, а оттуда притащили сюда.

— Прикуси язык, дрянь! — скрипнул зубами толстяк.

— Слободку хорошо знаешь? — нахмурилась Кессаа.

— Родилась я там, — вдруг заплакала девушка.

— Значит, так. — Кессаа поднялась. — Марик, дядюшку свяжи, чтобы мог идти сам, и глаз с него не спускай. А вы… — Она обернулась к девушкам, напоминавшим сбившихся кучкой лесных зверьков во время потопа. — А вам я даю счету до ста. Мне отчего-то кажется, что этот дядюшка каждой из вас ощутимо задолжал. Так вот, я не обижусь, если каждая подберет себе узелок чего-нибудь ценного, а кто не успеет — тот уйдет без мзды. Живо!

Глава 7 Море

Для одного дня все-таки приключений было слишком много, Марик успел подумать, что убил в схватках нескольких людей, удивился собственному безразличию, которое можно было объяснить только усталостью, и тут же вспомнил спокойное выражение лица, с которым Кессаа причиняла мучения парню со стрелой в животе.

— На. — Сайдка протянула ему маленький мех. — Глотни, у тебя нет ни одной серьезной раны, но вместе их слишком много. Это поможет тебе собраться, а потом… потом, я надеюсь, ты сможешь отоспаться. Но не сегодня.