Оправдание Шекспира

Твои знамена понесет, Одком.

Or if a Dame Nature hath some world in store,

Which never was discovr’d heretofore,

Yea thither our Columbus with his lance,

Thy conqu’ring colours (O Odcombe) shall advance.

А теперь вернемся к эмблеме Пичема на 69 странице. Она неоспоримо подразумевает любителя пеших странствий Кориэта, который прошел посуху Францию, Швейцарию, Италию и Нидерланды, а Кориэт, как нам известно, – Ратленд. Бодли назвает Кориэта «наш Колумб со своим копьем», но у Кориэта никакого копья во время путешествия не было. Значит, «копье» – намек на «Потрясающего копьем». Для своих пьес Ратленд тогда уже не пользовался этим псевдонимом, но сонеты им сопроводил, да и для друзей он всегда оставался Шекспиром. Таким образом, граф Ратленд в книге эмблем и импресс Пичема присутствует.

Это эмблема одетого в нижнюю рубашку путника Улисса-Кориэта, которого ведет за руку на фоне Парнаса Афина Паллада.

Напомню ключевые слова к характеру Ратленда: путешественник, которого хлебом не корми, назови только место, куда ехать; добряк до расточительности; мим, способный изобразить кого угодно; фантазер (масштаба барона Мюнхгаузена); платонический супруг; меланхолик; весельчак, способный «перекориэтить» собственного Кориэта; сладкоголосый певец и поэт, скрывающий свое имя.

В «Британской Минерве» есть еще одна эмблема с Афиной Палладой, и тоже анонимная. Называется она «Sapientiam, Avartia, et Dolus, decipiunt» – «Алчность и Лукавство заманили в сети Мудрость». Эмблема изображает запутавшуюся в сетях Минерву, сквозь ячейку даже торчит ее копье. Слева и справа две фигуры: одна символизирует стяжание, другая – двуличие. Под картинкой стихи:

Ах, бедная Минерва, кто тебя

Поймал сетями и в печаль повергнул?

Знать, ни мудрейший, ни святой не могут Пред кознями Фортуны устоять.

Ни знания, ни ум спасти не в силах

От горестной судьбины смертных.

Лукавство и любовь к деньгам тебя

Поймали в сети, мудрая Минерва.

А дело в том, что мир теперь таков,

Что тот, кто всех мудрее и богаче,

И, значит, должен простаков учить,

Сам, как Минерва, попадает в сети.

По логике вещей, за этой сентенцией стоит некое реальное лицо, то есть это тоже чья-то импресса. Что могло натолкнуть автора на такую, казалось бы, нелепицу: богиня мудрости, воительница, грозящая копьем порокам и невежеству, сама запуталась в сетях алчности и лукавства? Люди – да, самые умные и внешне добродетельные, могут поддаться слабости и замарать себя погоней за презренным металлом, прикрываясь почтенными рассуждениями.

Но не Потрясающая копьем. Кто-то скрыт за этой аллегорией.

Повторяю, тогда и круг был узок, и слой тонок. Думаю, что только два человека могли быть прямо названы «Pallas» – Ратленд и Бэкон, ведь это былих псевдоним. Когда «Британская Минерва» вышла в свет, Ратленд, полагаю, был уже похоронен. Да он никогда и никем не был заподозрен в алчности или лукавстве. Он был даже чересчур щедр и открыт, а Пичем хорошо его знал. Вспомним, что говорил Пушкин о гении: «…тонкость (лукавство.

– М. Л.) редко соединяется с гением, обыкновенно простодушным, и с великим характером, всегда откровенным» [377]. Сколько раз я вспоминала эти слова Пушкина, размышляя о Шекспире-Ратленде, читая сонеты, пьесы, воображая себе его жизнь, как она предстает предо мной из того еще скудного материала, который пока удалось собрать! Другое дело – Бэкон, музой которого была Афина Паллада. В царствование Елизаветы он постоянно нуждался в деньгах, однажды был арестован на день за неуплату долгов. Но он не был и бездумно расточителен, деньги уходили на переписчиков и переводчиков: Бэкон вечно искал работу для нищих университетских «умников», его друзей драматургов, и платил им из своего кармана; да еще тратился, не считая расходов, на роскошные постановки масок в иннах. Но и суетную прелесть богатства он понимал. Оно дало бы ему возможность не только щедро помогать бедным литераторам, но и вести роскошный образ жизни – он с детства привык жить окруженный пышностью, ведь он родился и вырос в Йорк-хаусе, резиденции отца, лорда-канцлера.

Положение коренным образом изменилось после предпринятых им решительных шагов в царствование короля Иакова. В мае 1606 года Бэкон женится на очень молоденькой девушке Алис Барнэм, дочери богатого олдермена, которая младше его лет на сорок; брак так и остался до конца сексуально не осуществленным. У невесты солидное приданое. Вот как пишет о женитьбе Бэкона один из самых интересных его биографов Р.У. Чёрч: «Поразительная любовь Бэкона к помпезности немало потешила сплетников того времени. “Сэр Фрэнсис Бэкон, – сообщает Карлтон своему другу Чемберлену (их переписка – один из важнейших источников событийной канвы того времени. – Р.Ч.), – вчера сочетался браком с юной девицей в Марибонской церкви. Он был с ног до головы одет в пурпур, на его наряд и наряд жены ушло столько серебряной и золотой парчи, что пришлось поглубже запустить руку в ее приданое”» [378].