Оправдание Шекспира

В «Хистриомастиксе» представлена, помимо прочих действующих лиц, группа аристократов, которые покровительствуют актерам. Во втором действии они все вместе смотрят представление – тот самый вставной кусок, относящий зрителя и читателя к «Троилу и Крессиде», разыгрываемый приглашенными актерами. Среди зрителей Мавортиус и его друг «итальянский лорд» Ландулфо (Landulpho). Исследователями-стратфордианцами Мавортиус опознан как граф Саутгемптон, а Ландулфо предположительно – Джон Флорио (1553?-1625), учитель итальянского и секретарь графа, автор итало-английского словаря (1598). В посвящении Ратленду Флорио говорит: графу в общемИто словарь не нужен, итальянским он владеет; в чем нет ничего удивительного, ведь граф год назад вернулся из двухлетнего путешествия по Европе и больше всего времени провел как раз в Италии.

Мать Флорио – англичанка, отец – итальянец, тем не менее Джона Флорио никоим образом нельзя назвать «итальянский лорд». Человек образованный, он преподавал одно время в Кембридже, титулов не имел, и хотя был своим в литературно-аристократической среде, но не дневал и ночевал с Саутгемптоном в театре. На мой взгляд, Ландулфо, скорее всего, – Ратленд. Для меня загадка, почему никто, ни ортодоксы, ни еретики, до сих пор не разглядели в Ландулфо Ратленда. Граф был близким другом Саутгемптона, известно, что в 1599 году они, «пренебрегая двором, все время проводили в театре» (Письмо из Архива Сидни.

Т. 2. С. 132).

Есть еще одно очевидное подтверждение этой мысли. Мы уже много раз писали о том, что елизаветинцы были большие любители анаграмм и вообще всяческих перестановок букв и слогов в именах – своих и друзей. Существуют анаграммы имен королевы Елизаветы, принца Генри и почти всей придворной знати, в том числе Ратленда (см. указанное сочинение Кэмдена, глава «Анаграммы»). Анаграмма – не только перестановка букв, но и перестановка слогов, и она не всегда идеальна. Авторы анаграмм позволяли себе вольность, заменяя определенные буквы. Так вот, если сравнить «Landulpho» и «Rutland», заметна неполная, так сказать, ущербная, но очевидная анаграмма. Она и должна быть ущербной, наводить легкую тень на плетень, все-таки буквы переставлялись не только ради забавы, а зачастую и с умыслом. В самом деле, конец графского имени «land» (Rutland) совпадает с началом имени персонажа пьесы. Давайте переместим конец «land» в начало в «Ратленде». Имеем теперь «Landrut», сравним с «Landulpho». Окончание «о» – признак итальянского, отбросим ее, буква «u» – общая, и два несовпадения: во-первых, «r» и «l» – буквы, обозначающие сонорные звуки и потому взаимозаменяемые, и во-вторых, «ph» и «t». Ими передаются звуки «ф» и «т», которые через древнегреческий тоже взаимозаменяемы – например, «орфография», но у Тредьяковского «ортография», именно так выглядит это слово в энциклопедии Брокгауза и Эфрона в статье о Тредьяковском; или еще пример: католический – кафолический, та же закономерность прослеживается и в английском языке. Это елизаветинцам было хорошо известно. Стало быть, с большой долей вероятности можно предположить, что Ландулфо – анаграмма имени Ратленд, а значит, интермедию во втором акте «Хистриомастикса» смотрят друзья – графы Саутгемптон и Ратленд.

Остановимся на вставном куске подробнее, он не только прямо относится к теме статьи, но имеет и огромное значение для магистральной темы авторства. Начинается он с выхода Пролога, стихи Пролога отменно плохие, по всей вероятности, нарочито, да и следующий за его обращением к публике диалог Троила и Крессиды немногим лучше. Цитирую по Кокбурну:

Enter Prologue:

Phillida was a fair maid – I know one fair than she.

Troilus was a true lover – I know true lover than he.

And Cressida, that dainty dame, whose beauty fair and sweet

Was clear as is the crystal stream (sewer. – Кокбурн.)

that runs along the street.

How Troyl he, that noble knight, was drunk in love and

bad goodnight;

So bending leg likewise, do you not us despise.

Подстрочный перевод:

Пролог:

Филлида хороша – я знаю даму лучше.

Троил – любовник верный, но есть лучше.

Крессида, душечка, прекрасна и чиста,

Кристальна, что в канаве сточная вода.

И о Троиле знатном: от любви он пьян и доброй ночью плох, К тому же согнута нога, уж вы не обессудьте.

Здесь каждая строка – аллюзия, ссылка на некие обстоятельства. У Ратленда, как известно, болели ноги, а один из водяных знаков в поэтическом сборнике «Жертва любви», реквиеме по Ратлендам, – единорог с подогнутой задней ногой; это единственный в своем роде водяной знак: ни мне, ни другим исследователям обнаружить подобный в справочниках водяных знаков не удалось. Троил верен своей возлюбленной, от любви потерял голову, Крессида нарушила обет верности. Троил в постели плох. Продолжаю перевод:

ЛАНДУЛФО:

Стихи отвратны, грубы и глупы.

Так оскорбить божественную Музу,

Священный плод Зевеса головы.

Так изувечить подлостью плебейской

Удавлена невежеством, убита.

МАВОРТИУС:

Милорд, я вижу, домотканый стих

Не оченьИто порадовал вам уши.

Не торопитесь, это ведь начало.

(Входят Троил и Крессида.)

ТРОИЛ: