Оправдание Шекспира

Одно, по крайней мере, несомненно: братья розенкрейцеры претендовали на копье, которым потрясают («pretended to the brandished blade»). Оно и по сей день один из их символов. (Символ масонов – меч, масоны – более позднее образование, и история их символов, может, и исследована, но труднодоступна. В эпоху розенкрейцерства слово «blade» обозначало и верхушку копья. Напомню, что итализированный герой второй комедии Бена Джонсона «Всяк выбит из своего лада» зовется «Puntarvolo», что значит «летающее остриё», – перифраз «the brandished blade». Прообразом Пунтарволо, судя по всему, что сказано о нем в пьесе, был наш граф Ратленд – М. Л.) На сей предмет, о котором пока не сказано ничего вразумительного, мог бы быть написан любопытный, хоть, я бы прибавил, и не прибыльный, трактат. Граф де Габалис, мудро рассудив, вовремя бросил писать, чтобы не обнаружилось его полное незнание предмета; он изложил только поверхностные взгляды Парацельса; что касается Габриеля Нодэ, который вдохновенно рассуждал о розенкрейцерах, то по существу вопроса он расплывчат и не приводит почти никаких фактов. Нодэ, однако, упоминает работу “Speculum Sophisticum Rodostauroticum” [81], которую наш драматург (Бен Джонсон – М. Л.), возможно, видел. Но я, кажется, слишком отвлекся – satque superque» [82].

Франсис Йейтс в книге о розенкрейцерах пишет: «Хранящийся в Британском музее экземпляр “Зерцала” переплетен в один том с очень любопытной подборкой гравюр и рисунков. Одно из этих изображений имеет прямое отношение к розенкрейцерскому “Откровению”. Мне известна другая копия той же гравюры, так что надо думать, что гравюра издавалась и сама по себе, независимо от “Зерцала”». К этому предложению примечание: «Британский музей (сейчас, наверное, это Британская библиотека, у нее теперь новое отдельное здание – М. Л.), Отдел гравюр, Зарубежная история, 1618, № 1871.12.9.4766. Бен Джонсон, ссылающийся на эту гравюру… определенно видел ее в томе с “Зерцалом” Швайгхардта» [83].

Все это, так или иначе, вьется вокруг графа Ратленда и Бэкона. Так, в «Новой Атлантиде» Бэкона читаем: «Боже благослови тебя, мой сын; я подарю тебе свою величайшую драгоценность (the greatest jewel). Ибо поведаю тебе, из любви к Богу и человекам, истинную повесть о состоянии Дома Соломона… Наша цель – познание первопричин, тайных смыслов вещей и умножение господства над природой («Human Empire»), чтобы все вещи стали человеку подвластны». Бен Джонсон, осмеивая розенкрейцеров, говорит о некоем «gem of Riches», и Джулианус де Кампус тоже упоминает «сокровище». Так оказались связаны «Новая Атлантида» Бэкона, розенкрейцеры и «потрясающий копьем» Джулианус де Кампис.

Мне имя розенкрейцера, потрясающего копьем, встретилось неожиданно в первом томе сборника статей «Масонство в его прошлом и настоящем» (1914; М.: ИКПА, 1991.

Репринт. изд.). «Тех, кто считал себя членами братства, было очень немного; один из них (Джулианус а Кампис) сознается (1615 г.), что ему удалось во время его путешествия найти только трех розенкрейцеров. Это показывает, что ордена в то время еще не было, а были только отдельные лица, признававшие себя розенкрейцерами, жившие в разных местах Европы и никогда не сходившиеся вместе. Лейбниц, которому хотелось напасть на след розенкрейцерства, в конце концов, стал прямо отрицать его существование. Из-за своей неуловимости розенкрейцеры даже получили в XVII веке насмешливое прозвище “невидимых”» [84].

В другой статье («Н.И. Новиков и I.Г. Шварц» В.Н. Тукалевского) поминается еще одна важная для нас личность – герцог Брауншвейгский: «Временная связь масонства с герцогом Брауншвейгским (потомок того Августа Брауншвейгского, который, по нашему мнению, был прообразом Горацио в «Гамлете» и, по-видимому, отец или дед герцога, пажом которого был барон Мюнхгаузен) лишь помогла Шварцу легче осуществить проведение в жизнь розенкрейцерства». И еще одно сообщение: «Конец 1781 года и 1782 год были весьма знаменательны для русского масонства. Это была пора сношений масонов с герцогом Брауншвейгским…»