Оправдания Евы

И вынуждена была пожалеть о торопливом анализе симптомов душевной болезни и признаков здравия. Дверь в гостиную приоткрылась, и в щель скользнула взлохмаченная Наташка с искусанными губами и крупно дрожащими руками. Когда однажды я вызывала ей неотложку, потому что температура подскочила выше тридцати девяти и ничем не сбивалась, Коростылева выглядела гораздо лучше. Тряслась, губы пересохли, но румянец ей шел. А нынешняя бледность нет. Она совсем не вязалась с милым круглым лицом и пугала сильнее всего остального.

– Что с тобой? Тебя били, грабили? В полицию позвонить? Может, врача? Может, за лекарствами сбегать? Ну, не молчи, пожалуйста, хоть кивай, – умоляла я, будучи не в силах подойти ближе – ноги не слушались. Прислонилась к настенной вешалке и снова забормотала: – Ты только не беспокойся, что бы ни случилось, я теперь здесь, одна не останешься.

Наташка тоже не устремилась ко мне. Вцепилась в дверь и, казалось, бдительно сохраняла одну и ту же ширину щели, в которую протиснулась. И еще напряженно прислушивалась к чему-то у себя за спиной. Потом сбивчиво зашептала:

– Тсс. Ариша, почему ты так долго не шла? Ты мне очень нужна. Сейчас ты решишь мою судьбу. Ничему не удивляйся. Просто идем в комнату. Я знаю, ты храбрая. И скажешь мне правду. Да?

– Да, – сказала я довольно противным тонким голосом, чувствуя острое нежелание отходить от вешалки. Потому что висящий на ней дождевик представлялся хоть каким-то оружием. Его ведь можно бросить в маньяка и, пока тот будет выпутываться, убежать, как в кино? Или нет?

У меня было два пути решения проблемы – лишиться сознания или шевелиться. Первый был слишком опасен, второй слишком труден. Последним, надо думать, усилием воли я сделала три широких шага к невменяемой подруге и рванула на себя дверь. Она легко распахнулась, Наташка скорее держалась за нее, чем держала. Войти в гостиную уже тянуло. Даже пара окровавленных трупов на ковре была приемлемей, чем вид застывшей и съежившейся Коростылевой. Я, надо полагать, стремилась к тому, чтобы она осталась за моей спиной и не рвала душу полумертвым видом. Это было правильно. В комнате обрывки души мгновенно срослись, и я удивленно поинтересовалась:

– Здравствуйте. Кто вы? Почему моя подруга в таком состоянии?

Он равнодушно глядел на меня и явно не собирался отвечать.

– Ариша, – пискнула Наташка откуда-то сбоку и снизу, – ты тоже его видишь?

Либо со мной, либо с ней все было гораздо хуже, чем я осмелилась предположить вначале. Что значит «тоже видишь»? В кресле у открытого балкона на фоне красиво дышащей прозрачной голубоватой шторы расположился симпатичный молодой человек лет тридцати. Хотя, может, и наш ровесник. К сожалению, в тридцать пять мужчины выглядят юнее, чем мы без косметики. Нет, правда, в тридцать четыре еще не заметно, а через год уже и приглядываться специально не надо. И дальше этот разрыв только увеличивается. Обидно. Но тогда мне было не до пространных рассуждений о моложавости. Наташкин гость был похож на нее темно-русыми волосами, карими глазами, высоким лбом и мягкостью черт. Только худоба, отдающая скудостью рациона, а не его правильностью, не давала заподозрить их в родственных связях. Не может же быть, чтобы сестра ела чуть больше, чем нужно, а брат гораздо меньше. Мне пришлось заставить себя сосредоточиться: у Наташки не было брата ни родного, ни двоюродного.

Я пошарила руками справа от себя, ухватила ее за какую-то часть джемпера и втащила в комнату. От неожиданности она не сопротивлялась.

– Так, перед нами парень в кресле. На нем черные джинсы, черная футболка, белые кроссовки. Не дешевые, не дорогие, средние. Ведет себя расслабленно и смирно, даже улыбнулся только что. Смотрит на нас, как на дур, будто это мы вломились к нему в дом, – описала картину я. – Правильно?

Коростылева охнула и больше не издала ни звука. Я встревожилась по-настоящему и спросила уже довольно истерично:

– А тебе что мерещится? Обсыпанный перхотью старик во фраке и с кинжалом в руке? Говори, черт возьми, не томи. Кто он? С дерьмовыми любовниками ты легко расправляешься и на чужой территории, не то что на своей. Еще раз, кто? Как сюда попал? Что тут забыл?

– Мой родственник. Дальний. Кажется. Он так считает. И наверное, привидение. Не знаю, – наконец членораздельно произнесла Наташка.

Уф, я облегченно выдохнула. Аферист. Мошенник. Не исключено, что владеет гипнозом, но не очень хорошо. Усыпить жертву не получилось, но какую-то чушь ей внушил. Как Наташке удается делать блестящую карьеру и влюбляться в проходимцев? А потом один такой заходит на чашечку кофе и сворачивает мозг в трубочку. Надо было поскорее избавиться от него, а потом откачивать подругу.

– Принеси-ка молоток, – сказала я. – Разумно приближаться к нему вооруженными.

Я буду контролировать его телодвижения, а ты вызовешь полицию.

– Молоток?

– Не тормози. Его, родимый. Он тяжелый. Или у тебя есть топор?

– Нет. Только дрель.

– Иди, Наташа.

– Я тебя с ним одну не оставлю.