Определенно голодна

Моя сестра на восемнадцать месяцев младше меня. Она окончила университет Дюка в Северной Каролине, где и осталась работать в какой-то некоммерческой организации. Я никогда не могла понять этого, но такова она, моя сестра. Мой брат оканчивал Браун. Он пока не совершил камингаут, не сообщил нам о своей ориентации, но мы понимали, что это только вопрос времени. Хотя я-то уже знала. И подумывала, а не сообщить ли самой эту страшную радужную тайну, но даже такая психопатка, как я, не может не беречь своего придурочного младшего братика. Да и делиться новостями мне не доставляет удовольствия.

Мое семейство вообще не было склонно к таким внезапным актам единения. То, что трех своих отпрысков родители собирали в родовом гнезде, означало нечто серьезное. Не иначе как переворот. Неужели мать наконец достало безудержное блядство отца. Хотя маловероятно. Моя мать никогда не признала бы своего поражения. Или отец сам решил наконец развестись с ней, раз уж детишки выросли и улетели в свою взрослую жизнь. Вполне возможно.

Конечно, я собрала досье и на собственного отца. Начала это дело, еще когда училась в средней школе. Со временем я отыскала имена и адреса трех его любовниц, с которыми он познакомился по работе (я накопала данные и других дамочек, но они совершенно не заслуживали полномасштабного досье). Первая была исполнительным помощником главного маркетолога крупной немецкой корпорации, которая производила автомобили. Их связь длилась довольно долго — пара лет моей учебы в школе и первый год колледжа. Поначалу все складывалось, казалось бы, счастливо, но некоторое время спустя стало ясно, что отец, вместо того чтобы наслаждаться незатейливой интрижкой, захотел полномасштабной мелодрамы. Страсть он принимал за любовь, а безумие — за желание. Это совсем не то, что мне хотелось бы знать об отце.

Да и дамочка становилась все ненасытнее — вечно чего-то требовала, звонила по ночам. И вот тогда я поняла кое-что важное. Если бы мать время от времени не давала волю ярким, точно шаровая молния, вспышкам ярости, отец от нее давным-давно бы сбежал.

Некоторым мужчинам нужна такая ярость, чтобы поверить в любовь. Некоторым женщинам нужна такая ярость, чтобы испытывать любовь. Некоторые люди напоминают паразитов — внедряются в организм партнера и, слившись с ним симбиотически, сосут его изнутри. Таковыми были и мои родители.

В конце концов я положила конец отношениям отца и его любовницы, помощницы маркетолога. Нет-нет, она все еще жива и, насколько я знаю, даже здорова. Просто на имя ее начальника внезапно пришло весьма неприятное, но очень четко сформулированное письмо, написанное рукой моей матери на ее почтовой бумаге с монограммой. После чего эта дамочка быстренько перестала быть помощницей своего маркетолога.

Отец, недолго думая, завел себе новую зазнобу. Правда, в отличие от первой, эта оказалась женщиной независимой, свободной, крайне занятой и, судя по ее посланиям, весьма странной. Она мне даже понравилась бы, если б отец не увлекся ею с такой силой. Он называл ее своей кошечкой, видимо, за миндалевидные глаза и надменность. Увы, тут он вовсе поехал головой, и меня это крайне тревожило.

Мне не хотелось, чтобы мать потеряла его из-за любовницы, особенно той, которая — и я это прекрасно понимала — потешится с ним и бросит, как грязный носок, едва он уйдет из семьи. Ее независимость никак мне не помогала в розысках нужной информации. Это не могло не восхищать. Мне нравилось думать об этой женщине как о далеком образце для подражания. У нее было все, что хотела для себя я: финансовый успех, личная свобода, рабское обожание мужчины и непоколебимая самооценка. Когда же отец все-таки понял, что в этих отношениях он слабое звено, то ушел от своей кошечки. Это была, конечно, пиррова победа для их с матерью несчастного брака.

Последней любовницей моего отца и, насколько я знаю, нынешней стала дама-мультипликатор без определенного места работы. Поэтому место ее очень уж надежно. Она не слишком чудаковата, но и не совсем нормальна. Не слишком независима, но и не зависит ни от кого. Не слишком успешна, но и не слишком амбициозна. Не слишком горячая штучка, но и не ледяная пещера. Не слишком мягкая, но и не слишком жесткая. Не слишком большая, но и не слишком маленькая. Она такая домашняя, что отец уютно устроился под ее крылом. И меня это радует.

Конечно, я пыталась накопать что-нибудь и на свою мать. Но жизнь ее либо была скучной, как каталог семян, либо она отлично умела закапывать чужие тела. Я не нашла ничего и от этого страшно разочаровалась. Правда, никак не могла понять, в ком именно.