Определенно голодна

Мы познакомились с Джованни два года назад в поезде, который следовал из Венеции в Геную. Я сняла жилье в Кьявари на целое лето — собиралась отдохнуть от Нью-Йорка и поработать над своей первой книжкой — «Ненасытные. Руководство по созданию кулинарных шедевров». Мы поменялись квартирами с человеком, который жил недалеко от пляжа на Итальянской Ривьере. Кьявари — очень странный городок, где соседствовали многоквартирные дома эпохи Муссолини и разрушающиеся виллы fin de siècle, конца века, приправленные римской эстетикой. Он расположился прямо на побережье, недалеко от Портофино. А кроме того, здесь была остерия «Лучин», дом божественной фаринаты — тонкой лепешки, испеченной из нутовой муки в дровяной печи, с приятной хрустящей корочкой и вязкой серединой. Иногда в дождливый день я чувствую вкус призрачной фаринаты — так подсознание играет с моими желаниями, раздразнивая меня.

Мы с Джованни встретились в поезде. Его тело было ломким, как у политического заключенного, глаза — строгими, ясно-голубыми. В них светилась харизма, их обрамляли длинные густые, точно кусты, ресницы. Мы поболтали ни о чем. Он удивился, что я говорю по-итальянски. Совсем немного времени спустя моя юбка уже задралась повыше, обнажила задницу, а мы изучали лица друг друга в зеркале туалета, пока он трахал меня сзади, не попадая в такт раскачивающемуся поезду.

У Джованни было много неприятных качеств, но в дополнение к ним он оказался еще и мистиком. В его мире среди порхающих стрекоз все происходящее имело свои причины. Во все можно было верить. Все наполняла энергия, пропитывала страсть. Все сияло, ничто не имело границ, но находилось в ожидании зрелого понимания. Джованни можно было считать легковерным, пока принцип его веры пылал где-то там.

В Италии вообще все так и тянутся к чему-то мистическому. Возможно, потому, что эта страна похожа на вкусный член Европы, который воткнули в соленый океан мировой пизды. Горы тут повсюду, они устремляют свои вершины куда-то в самое небо. Грозные вулканы бурлят и извергаются едким дымом. Стероидные возвышенности Тосканы и Пьемонта, точно подростковые прыщи, выскакивают прямо на равнинах. От скал, обрушивающихся в Лигурийское море, кружится голова. Венеция, этот уходящий под воду зловонный город, сияет и переливается, точно вдовьи драгоценности. Если что-то из этого или все вместе живет в такой странной, тесной, уютной стране, где объединились — и неважно, хорошо это или плохо, — несколько государств, то почему бы и не поверить в реинкарнацию. В энергию камней. В силу шаманов, сбалансированность чакр или в то, что болезнь возникает из-за обнажения точек ветра.

Джованни. Произнесите это имя по слогам, шепотом, и оно напомнит вам вой морского анемона или оргазм. Произнесите его так, будто целуете кого-то, на выдохе. Язык Гумберта Гумберта совершал целое путешествие по имени Лолита, мой же путешествует по Джованни (мы с ним оставили бы друг друга, у нас были сложные и почти всегда невеселые отношения).

Джованни. Я убила его и съела его печень.

Конечно, это был несчастный случай. Точнее, убийство было случайным, но еда — преднамеренной. Я приготовила печень Джованни по-тоскански: паштет fegato di cinghiale, обычно его готовят из печени дикого кабана. Намазывала на тонкие crostini, подсушенные ломтики хлеба с чесноком и оливковым маслом, и смаковала с хорошим кьянти, посылая иронические поцелуи. Паштет оказался неожиданно вкусным, сохранившим некоторые нюансы. Правда, я немного сжульничала и добавила куриного жира, чтобы сделать вкус слегка сливочным. Но, учитывая многолетнюю приверженность Джованни к веганству и аскезу, которая замораживала любые его желания, что еще я могла сделать? Это была самая чистая человеческая печень, которая когда-либо попадалась мне. Так что я не могла обойтись с ней иначе.

Трюфели привели меня в Италию в декабре двухтысячного года, потому что все любят трюфели. Они только входили в моду, и в нашем журнале должны были быть непременно. На рубеже нового тысячелетия эти грибы завоевывали мир — трюфельная соль, трюфельное масло и микроскопически тонкие пластинки трюфелей. Если у вас есть вкус, если вам позволяет кошелек и если вы мечтаете побывать на пике блаженства, трюфели — то, что вам нужно, это ваша доза метадона, способ кайфануть по-настоящему. Но главное, знайте: вы так хотите съесть этот гриб просто потому, что кто-то вроде меня сказал вам сделать это. Без меня и таких, как я, гурманы были бы похожи на зомби, которые ходят безвольными кругами и только и ждут, когда им дадут еды.

Большой, красивый, раздутый бюджет журнала позволил мне найти трифулау, охотника за трюфелями. Сальваторе, похожий на кривое оливковое дерево, и такой же старый, оказался дядей одного знакомого винодела из Бароло. Так вот, Сальваторе был местной легендой, одним из самых успешных охотников за трюфелями. И хотя каждый трифулау дорожит своими охотничьими секретами почище наркодилера, у меня оказалось достаточно денег, чтобы он согласился взять нас на охоту.