Опричник

Через некоторое время они вышли на довольно открытое пространство, где было мало деревьев, но виднелось много болотных кочек. На кочках врядли можно было утонуть, и молодые люди уже умело, но устало быстро перемещались по кочкам покрытых мхом и травой, даже не ступая в водную грязь, окружавшую их. Кочки довольно прочные и широкие, являлись надежными островками, ибо спокойно выдерживали вес взрослого человека.

Открытая местность кончилась, и вновь начался болотистый лес с березами, ольхами и орешником. Неожиданно Семен воскликнул:

— Братцы, смотрите, поляна сбоку! Да какая большая. Давайте костер разведем, погреемся!

Он уже ринулся вправо к поляне, быстро перемещаясь между деревьями с помощью шеста. Невольно обернувшись к Семену, Мирон устремил цепкий взор на эту самую поляну, к которой уже почти приблизился Бисеров. Она действительно была очень широка, вся покрыта зеленой, свежей низкой травой, без деревьев. На ней даже росли небольшие голубые цветочки. Но Мирон инстинктивно почувствовал, что не может в этом гиблом лесу – топи быть такой чудесной широкой поляны. И уже через миг, отчетливо осознав опасность, он громко закричал Бисерову:

— Стой, Семен!

Бисеров обернулся к нему, и все же остановился у последнего дерева, которое росло у края зеленой манкой поляны. Младший Сабуров уже устремился по возвышенностям окружавшим чахлые деревья и по более менее сухим надежным участкам травы, вслед за Семеном. Едва достигнув также последнего дерева, Мирон быстро подхватил трухлявую толстую ветку и бросил чуть вдаль на поляну. Вмиг зелень и цветы провались под воду, и палку тут же засосала вязкая трясина, которая образовалась вокруг. Это была не поляна, а большое озерцо гиблой трясины, у которого не было дна, и на нем не росли ни кочки, ни деревья.

— Чаруса… — прохрипел Василий, стоя в пяти шагах от Мирона и Семена. Только понаслышке молодые люди знали о самом жутком месте болота, так называемой чарусе. Чарусой называли довольно большое пространство вязкой жижи и болотной грязи, которое могло полностью покрываться мхом и болотной травой, издалека создавая впечатление большой лужайки или поляны. Но это был, лишь коварный обман природы болот. Под верхним зеленеющим слоем находилась гиблая трясина со смертоносным затягивающим на дно илом. И если человек ступал туда, он как бы поваливался в адскую бездну, глубина которой могла достигать десяти аршин, и выбраться оттуда было невозможно, и это была бы верная гибель. Семен обернулся к Мирону, и ошарашенно посмотрел на него, понимая, что еще немного, и он совершил бы роковую ошибку.

— Благодарствую, братец, — сказал Бисеров тихо, обращаясь к младшему Сабурову.

9.7

Они пробирались через болотную марь много часов подряд. Начало уже темнеть и болотные кулики и камышницы совсем перестали петь и перекликаться. Но Мирон, Василий и Семен, усталые и промокшие неумолимо следовали по зловонной водянисто топкой местности, друг за другом, упорно преодолевая все преграды.

Проходя наиболее трясинный участок пути, они вдруг заметили впереди некое странное свечение. Чуть приблизившись, молодые люди отметили маленькие голубоватые огоньки появляющиеся над водной жижей, которые хаотично перемещались.

— Знать верное место нашли, гиблое, — заметил тихо Василий. — Данила про эти огни вроде говорил. Рядом с ними должен и жить нечистый.

— Люди сказывают, что этими огоньками нечистая сила людей пугает, — сказал тихо Семен, стараясь не показать своего страха.

Проворно склонившись над тухлой жижей, Мирон попытался поймать бегающий огонек ладонью, но тот быстро погас, а рядом вспыхнул другой и так же через миг погас. Некоторое время, сидя на корточках у дерева, рядом с трясиной младший Сабуров проводил ладонью над водой, словно пытался понять, что это светится и отчего. Уже через пару минут он, обернувшись к парням, задумчиво произнес:

— Какое-то невидимое вещество из жижи выделяется и, едва на поверхности появляется, вмиг вспыхивает и тут же гаснет. Оттого-то и видно это как огоньки. Вряд ли это нечисть. Скорее болотная жижа виновата, которая дым этот странный выделяет, а воздух поджигает его.

Они пошли там, где вспыхивали голубовато-белые огоньки, словно указывающие им путь. Солнце уже клонилось к горизонту, когда Мирон, обернулся к парням и выпалил:

— Я вижу конец трясине, братки! Еще немного!

Это чуть ободрило Василия и Семена и они, вытирая пот со лба и сцепив зубы, начали быстрее перебирать ногами и палкой, дико желая уже, наконец, выйти из этой жуткой смертельной зяби.