Опричник. Том 2 (СИ)

Не сказать, что подобная перспектива меня пугает до мокрых штанов, всё же я не придворный шаркун из тех, что не мыслят жизни вне Кремля, да и достаток моей семьи не зависит ни от благосклонности двора, ни от благоволения царя. Но я опричный боярин, по ряду и роте обязавшийся следовать воле государя… так что, даже без учёта особенностей придворного этикета, отказаться от исполнения этой его просьбы не имею права. Как бы мне того ни хотелось… Эх, ладно. Насколько я знаю, Михаил сейчас служит в Ахтырском полку, причём не на бумаге, а в действительности, а значит, возможностей крутить интриги с моим участием у цесаревича сейчас не так уж много. Глядишь, и обойдётся, а?

— Как прикажете, ваше величество, — кивнул я в ответ на просьбу Романа Третьего и начал устный доклад. Благо, формулировки его письменного варианта, составленного мною утром для Вербицкого, ещё не успели выветриться из памяти.

Все трое присутствующих слушали мой рассказ молча, не перебивая, и без какого бы то ни было намёка на эмоции. Разве что у цесаревича проскакивало что-то в чувствах, но и это, судя по всему, была лишь поверхностная реакция увлечённого рассказом молодого человека. Так было до тех пор, пока я не дошёл в своих описаниях до находок в лабораториях иоаннитского замка. Здесь государь явственно помрачнел, хотя с самого начала беседы и так не был образчиком веселья. Нахмурился и Михаил, а вот дед даже глазом не моргнул, как был каменной чушкой, так и остался. Разве что эфирные щиты, окружавшие его, ещё больше уплотнились. Но если бы я не был так внимателен, наблюдая за покойным живчиком, то и этого не заметил бы.

Закончив доклад в полной тишине, я умолк. От долгой болтовни в горле было сухо, как в пустыне, и исправить эту ситуацию не было никакой возможности. Ну не просить же царя принести водички, в самом деле?

— Благодарю, Кирилл Николаевич, — тихо произнёс государь, глядя куда-то в окно. Но уже через секунду он встрепенулся и, шагнув к рабочему столу, взял с него небольшую коробочку и лежащую под ней увесистую кожаную папку с медными уголками. Повернувшись, он протянул папку мне, и в ту же секунду коммуникатор на моей руке тихо завибрировал, извещая о полученном сообщении. Отвлекаться на него я не стал, тем более, что Роман Третий заговорил снова. — Не в правилах нашего Дома награждать отличившихся бояр деньгами, а потому решение о даре-награде обычно отдаётся на волю Дворцового приказа. Но ввиду очевидной секретности операции, проведённой этой ночью людьми Анатолия Семёновича при вашем непосредственном участии, сведения о причинах вашего награждения не могут быть переданы в Дворцовый приказ. Сам же генерал Вербицкий не может вас наградить по своему ведомству, поскольку вы вообще не состоите на действительной службе, не говоря уж о его Приказе. Но это же не причина, чтобы оставить вас вовсе без награды, верно? Посему, я взял на себя труд решить этот вопрос по-своему. Ну, открывайте же, Кирилл Николаевич. Открывайте, не стесняйтесь…

Подчинившись, я разомкнул защёлки папки и, распахнув её, с трудом вчитался в написанный узорной вязью[11] старшего полуустава[12] текст на украшенном гербами и сургучными печатями пергаменте… натуральном пергаменте, без дураков!

Я читал затейливо исполненный, красующийся вручную раскрашенными буквицами документ и чувствовал, как губы сами собой разъезжаются в довольной улыбке.

— Вижу, мой подарок пришёлся вам по нраву, Кирилл Николаевич? — едва заметно усмехнулся Роман Третий, а когда я рассыпался в благодарностях, кивнул и, раскрыв так и не выпущенную из рук бархатную коробочку, выудил из неё лаконичный в своей простоте прямой чёрный эмалевый крест на алой колодке. Сделав шаг вперёд, государь приколол его к моему пиджаку рядом со знаком ордена Святого Ильи, и, пожав мне руку, заговорил, бросив мимоходом странный взгляд на цесаревича. — Разнообразие военных наград, статут которых позволяет награждать ими не состоящих на воинской службе подданных, невелико ввиду того, что поводов для таких награждений в нашей истории было немного. И большинство их пришлось на годы тяжелейших испытаний, выпавших на долю нашего государства. Крест Чести, кавалером которого вы сегодня стали, одна из таких наград. Её учредил государь Фёдор Первый, прозванный Воином, для отличия гражданских лиц, составивших охотничьи команды и геройски проявивших себя на полях сражений Северной войны. Этим же крестом мой отец награждал жителей блокадного Пскова и новгородских партизан, воевавших с интервентами, вторгнувшимися на наши земли во время княжьего мятежа. Будьте достойны имён героев, носивших этот орден, боярин.

— Благодарю за честь, государь, — отозвался я. Ну, в самом деле, а что ещё я мог ответить? Я же действительно не состою на военной службе, а значит, и рявкать «Служу Отчизне» мне не по чину. И слава богу, честно говоря. Сапогов, портянок и уставов мне хватило в прошлой жизни.