Опричники

законы. Ведь распитие спиртных напитков в общественных местах строго

запрещено, но сегодня особый день, когда этот закон неуместен. Сегодня

день стражей закона, и поэтому закон не действует на тех, в ком он

проявляется.

Полицейские

заливали

полные

глотки

халявной

водки,

бескомпромиссно уничтожая зло. Некоторых из них умывали снегом, так как

они уставали "бороться" и, теряя силы, падали на корячки. Вечер обещал

быть интересным.

Когда сгустились сумерки и город зажегся в разноцветных огнях,

концерт уже был в самом разгаре. Там, где заканчивалась сцена, вспыхивал

имитируемый огонь, создававший еще большее впечатление от

представления. В перерывах, между выступлений, выходила ведущая:

168

приятная на внешность девушка, которая не меньше разогревала публику

разнообразными конкурсами. О морали здесь речи и не могло идти. Народ,

под воздействием алкоголя, был готов на самые отчаянные шаги.

Один из таких конкурсов, в котором девушкам пришлось идти на

различные низости, публика встретила бурными овациями. Победительнице

вручили две бутылки водки, а второму месту - пиво. Девушки вернулись

обратно к "гуляющей" массе, а ведущая торжественно поздравила

полицейских с их профессиональным праздником и объявила продолжение

выступления трансвестита Сердючки. Полуповернувшись назад, она

вытянула свободную от микрофона руку в ту сторону, где на сцене должен

был выйти исполнитель. Кулисы разъехались в стороны и сверху, на заднем

фоне, крупными буквами виднелась надпись: с днем поллюции! А под ней,

на черном шнуре, болтался человек, в форме сотрудника полиции. Его ноги

находились в метре от пола, на котором был опрокинут стул. Тело вертелось

из стороны в сторону и поворачивалось к народу почти на 180 градусов. При

таком повороте, было хорошо видно, что руки полицейского, сзади, скованы

наручниками. Публика зааплодировала и засвистела, расценивая данную

картину, как некий юмор. До них не сразу дошло, что на шнуре был

действительно повешенный полицейский. Да и надпись была схожа с той,

что висела впереди сцены, только имела значение непреднамеренной

эякуляции, а в переводе с латыни означала пачканье и марание.

Визг ведущей из колонок прорезал несколько улиц, меняя в лицах

аудиторию. Она упала на колени и залилась в слезах. Толпа не могла понять

в чем дело?! Толи это часть концерта, толи то, что происходит намного

серьезнее и эмоции ведущей неподдельные. Микрофон выпал из еѐ руки и

покатился к людям возле сцены, отдаляя всхлипы, звучащие из колонок. Тут

вдруг спохватились те полицейские, которые еще более-менее, что-то

соображали. Взобравшись на сцену, они начали снимать труп коллеги и

подняли с пола ведущую. Тут же, с рациями в руках, появились и федералы,

которые объявили план-перехват и начали оцеплять район. Публика ахала и

169

охала, а солдаты, оцепившие кольцом сцену, просили их расходиться и не

мешать расследованию. Телевидение, непереставая снимать происходящее,

выпустила срочную новость по своим каналам.

За сценой нашли связанного трансвестита, в одних стрингах и

перерезанным горлом. Его голова, с залысиной на затылке, была опущена к

груди, а тело залито кровью. Рядом стоял вагончик, в котором без сознания

лежали несколько солдат.

- Их оглушили,- констатировал медик, подоспевший на место.- Жить

будут.

- Ладно, хоть так,- сказал Минаев, который тут же появился на месте

преступления.- У меня к ним будут вопросы, как они придут в себя. Так что

дайте мне знать об этом.

На его мобильном телефоне раздалась музыка и, отойдя немного в

сторону, он поднял трубку.

- Здорово Глеб,- сказал Макс, наблюдая за тем, как работают бригады

"скорой помощи".

- Привет старина,- послышалось в ответ.- Что там случилось?

- И ты уже в курсе,- удивился напарник.

- Я вообще-то телевизор смотрю,- сказал Голубев.- Тут почти по всем

каналам крутят.

- Ах да,- вдруг опомнился Макс.- Тут же этих камер повсюду было...

Шумиха сейчас нормальная начнется...

- Можешь считать, что уже началась,- сказал Глеб.- Ладно, давай

держись там! Я себя уже нормально чувствую, так что завтра выйду.

- Отлѐживался бы,- возразил на это напарник.- Разгребѐм, как-нибудь

сами.

- Хватит, належался...

- Постойте,- Минаев обратился к двум медикам, проносившим мимо

носилки с трупом.

- Ты мне?- не понял Голубев.

170

- Нет,- ответил напарник.- Ладно, Глеб, некогда, пойду работать. Завтра

увидимся.

- Давай. Удачи!

Макс подошел к носилкам, на которых лежало тело полицейского,

снятого из петли. Его лицо было синим, а на шее темной полосой пролегал

рубец, оставленный шнуром. Из кармана куртки выглядывал белый лист.

Минаев, нацепив перчатки, двумя пальцами вытащил его и разрешил

медикам следовать дальше. Удивления тут быть и не могло: все тот же

почерк националистов. В красной, прямоугольной рамке было слово