Опричнина. От Ивана Грозного до Путина

Но вернемся в 1570 год. Отправив шведских послов в Муром, Грозный попытался осадить Ревель (войском командовал Магнус), однако семимесячная (август 1570 – март 1571 гг.) осада кончилась безрезультатно, хотя войско Грозного, по некоторым данным, насчитывало до 40 тыс. чел.[590] Затем Иван начал кампанию против шведской Финляндии, в которой главную роль играли опять же татары. Кампанию предварило письмо царя: «Будучи еще в терпении, на время тебя… пожаловали… сами есмя в твою землю не пошли…», но можем, мол, и передумать, а чтобы не передумали – «быть Ягану королю у царского величества в его воле, неотступно», быть готовым послать 1500 солдат военной помощи по первому требованию Москвы (а может быть, судя по цитированным выше словам Дж. Горсея о царской армии, включавшей в том числе и шведов, их и послали. – Д. В.) плюс, конечно, согласиться на отдачу всей Ливонии, иначе «тебе ничем нашего государского величества не умолити… и что тебе ни писати, тем тебе свою землю не защитити». От Швеции требовалась также контрибуция в 10 тыс. талеров, отдача приграничных финских серебряных рудников и присылка мастеров-«рудознатцев».

Короче говоря, царь разговаривал со шведским королем примерно так же, как со своим вассалом Магнусом. В ноябре 1571 г. при возвращении посольства из Мурома все требования, вплоть до признания вассалитета («господин Шведской земли – царь»). Шведский посол согласился на большинство этих требований, так как понимал, что король их все равно не примет, а для себя и своих спутников, уже больных и истощенных, не видел иного шанса вырваться из Московии[591]. Король и в самом деле не принял эти требования, после чего царские войска в январе 1572 г. разграбили ряд городов в принадлежавшей шведам Финляндии[592]. Тогда ввиду крымской опасности (о ней в следующей главе) нашествие на Швецию было отложено, но и в дальнейшем оно неоднократно планировалось, например, летом 1572 г.[593]

Тогда же, в 1570 г., царь порвал отношения с одним из главных врагов Габсбургов – английской королевой Елизаветой, установленные в 1553 г., в «либеральный» период своего царствования – на том основании, что она-де не самодержавная государыня, которая «сама всем владеет», но «как есть пошлая девица» и у нее «люди всем владеют» и помимо «государевых прибытков» и «своих прибытков смотрят, и не токмо люди (т. е. аристократы. – Д. В.), но даже и торговые мужики» (письмо 24 октября 1570 г.)[594]. А ведь еще за два-три года до того, ввиду неприязненных на тот момент отношений с «цесарем», Иван вел переговоры о союзе с Англией[595]. Помимо всего прочего, попрекал Иван Елизавету и тем, что «Филиппа короля Шпанского английские люди с королевства свели, а тебя учинили на королевстве»[596]. И в самом деле, после смерти в 1558 г. королевы Марии Кровавой ее супруга Филиппа II (ставшего с 1556 г. также королем Испании) лишили права на английский трон, а сватовство испанского монарха к Елизавете успехом не увенчалось.

К. Валишевский не исключает, что Иван Грозный тоже добивался руки Елизаветы (Дж. Горсей прямо свидетельствует, что царь расспрашивал нидерландского врача Бомелия, сколько лет королеве Елизавете и может ли быть успешно его сватовство к ней)[597], а получив отказ, отправил оскорбительное письмо (Л. Е. Морозова прямо предполагает, что написание этого письма вызвано отказом в браке)[598] и не только отменил ранее пожалованные льготы купцам Московской компании под предлогом, что та поддерживает торговые отношения также и с Польшей (хотя Англия была нейтральна в русско-польском конфликте. – Д. В.),[599] но и конфисковал (в декабре 1570 г.) все английские товары[600].

Возобновились отношения только несколько лет спустя, и опять, как мы далее увидим, в связи сначала с упоминавшимися планами поиска Грозным убежища в Англии, а потом с брачными планами царя. Интересно, что тогда же, в 1570 г., Россия была исключена из европейского мирного конгресса в Штеттине[601], того самого, которым завершилась война Швеции с Польшей, Данией и Ганзой: мир был подписан, как уже упоминалось, в феврале 1571 г.

Пакт Молотова – Риббентропа в Средние века?

Впрочем, на Западе Иван Грозный мог поддерживать Габсбургов лишь морально. А вот поближе к границам России – не только морально. И эта традиция тоже берет начало в золотоордынских временах. Если не раньше. Подобная политика (в XIX столетии ее носителя назовут «жандармом Европы») началась еще при гуннах. Поэтому, как представляется, есть основания для отступления в историю отношений Великой Степи и Европы на протяжении всего Средневековья начиная с IV в., когда, сформировавшись на территории нынешних Казахстана и Западной Сибири, в 360 г. н. э. гуннские орды под предводительством великого хана (кагана) Балам-бера перешли через Волгу[602].