Опрокинутое небо

Байков не было. Илья, облизав разом пересохшие губы, бессмысленным взглядом смотрел на два оборванных троса. Ошибки не было, это их молекулярные лапы, он сам крепил диск рядом с изогнутыми поручнями на носу. Мозгов повернуть и отключить крепежную лапу у твари не хватило, зато оторвать (или перекусить) прочный трос – хватило. Как и сбросить корабль вниз. Цифры на маске показывали пять триста двадцать.

Час воздуха. Час заряда аккумуляторов буксировщиков – на тысячу метров, не больше, – запасные остались на утерянных байках. Антон под грудой ящиков. Мысли были вязкими и медленными, словно Илье было лень думать, и холодной волной накатывало равнодушие, заполняя каждую клетку тела отрешенностью. Илья перевел взгляд вниз. Просто перевернуться и включить буксировщики. Туда, в холодную спокойную бесконечность, где никого нет, где тихо и пусто. Там свобода, там хорошо…

Илья дернулся, хватаясь за изъеденный ржавчиной и поросший ракушками поручень.

– Вот ты меня и поймала… Как же не вовремя…

– Илья!

Крик, пройдясь раскаленным огнивом по вискам, ударил прямо в центр разламывающейся от боли головы. Илья вздрогнул и обернулся: на долю секунды показалось, что Рокси стоит за спиной. Он совсем забыл, что она их ждет наверху, и не сообразил, что в трюме сигнал блокируется.

– Илья! Ты слышишь меня? Ответь!

– Рокси…

Илья покрепче ухватился за поручень.

– Астахов, черт тебя побери! Где вы? Подняться можете? Сколько у вас воздуха?

– Рокси… не шуми…

– Астахов!

– Подожди, – перебил Илья, – слушай меня.

Мысли путались, не давая выхватить из ершистого клубка самую главную. Он должен что-то важное сказать, иначе все напрасно. Что-то очень важное.

– Там брелок… В кармане – брелок. Посмотри его. Поняла? Брелок, Рокси.

– Астахов, вы на какой глубине? Я не вижу!

Илья послушно назвал цифры, отстраненно удивившись, зачем ей это. Рокси что-то ответила, кажется, подтвердила, что поняла, но Илья толком не услышал, равнодушно глядя на повисший напротив дрон. Окутанный бледно-голубым свечением, умный шарик косил на него зорким глазом-камерой и молчал.

– Рокси, а ты когда-нибудь думала, какие они, звезды? Настоящие, а не нарисованные? Я когда маленький был, очень удивлялся – как это, звезды большие и горячие, когда на голографиях они совсем маленькие. Даже думал, что отец ошибается, и когда я вырасту, обязательно полечу в космос и посмотрю. Может, даже привезу одну. Интересно, сверху сохранился хоть один космодром?

Илья закрыл глаза – так было чуть легче, стягивающий голову

раскаленный обруч немного ослаб, давая выдохнуть. По-хорошему, надо было вернуться к Антону, который ждет его в трюме, но сил разжать руку не было.

– Я один раз видел картину: там горы и звезды так близко, что рукой достать можно. И человек сидит и смотрит. Просто сидит. Столько воздуха, что можно просто сидеть и смотреть сколько угодно, представляешь?

Лицу было горячо. Умом Илья понимал, что все нормально у него с терморегуляторами, работают они, просто давит глубина, глумится напоследок, но желание сорвать маску, чтобы в лицо ударила ледяная струя, было невыносимым.

– Рокси, ты не отключайся, пока я не замолчу, ладно? Поговори со мной… Рокси?

Наушник молчал.

– Рокси?

Илья напрягся и открыл глаза. Вокруг было тихо и пусто, только дрон подплыл чуть ближе и завис рядом, словно собирался что-то сказать, и вдруг передумал. Илья смотрел в темный зрачок камеры, пытаясь ухватить ускользающую мысль. Что-то было неправильно. Не так. Он что-то упустил… Как она сказала? Не вижу? Почему?

– Рокси!

Голос! Вот что было неправильно! Голос из рубки всегда приглушенный, словно прижали к микрофону ладонь и орут из коридора. Так четко и ясно, в самое ухо, будто нет двух с лишним тысяч метров между ними, голос звучит, когда оба в масках. И картинка от дрона транслируется в рубку, снаружи ее действительно не видно.

– Рокси, не смей! Не смей, слышишь! Я приказываю вернуться!

Илья резко сжал кулаки, отталкиваясь от корабля, и тут же выбросил руки вперед. Вода вскипела вокруг запущенных на максимум буксировщиков белоснежными пузырьками.

– Возвращайся, слышишь! К черту, Рокси, ты не справишься! Это не рационально! Посчитай свои дурацкие проценты! Не надо, Рокси…

Манящая темнота глубины отступила, свернувшись мерцающими клубками черноты где-то внизу. Даже боль, собравшись в пульсирующий комок, сползла к затылку и не мешала думать. Без сознания он провалялся минут двадцать, не меньше – вполне достаточно, чтобы собраться и выйти. Еще потом тупил. Если Рокси идет без остановки, она уже где-то на трех тысячах – слишком много для нее! И где-то там плавает тварь, что столкнула их в пропасть.

– Рокси, ответь. Пожалуйста, ответь.

От крика уже саднило горло, но Илья продолжал звать, напряженно вслушиваясь в тихий шепот океана. Глупее занятие, чем метаться в расширяющемся зеве пропасти в попытке увидеть приближающийся байк, было сложно придумать. Умом Илья понимал, что не хватит у него ни воздуха, ни заряда буксировщиков, но упорно поднимался вверх, отвоевывая у пропасти метр за метром.

– Рокси!