Опрокинутое небо

– Зачем ты встала? – Илья повернул голову и попытался сфокусироваться на появившейся в дверях рубки Рокси. В глазах двоилось, троилось и немного расплывалось. – Позвала бы, я сам подошел.

– Не хочу во сне… – Рокси даже не села, а скорее сползла по стене, опускаясь рядом. – Не получилось, да?

– Полная диагностика, еще минут пятнадцать, ждем.

– А всего сколько осталось?

Илья помолчал, прикидывая: около часа они сэкономили на «запасках», анализатор воздуха пока не покраснел, а значит, сколько-то кислорода еще есть.

– Часа три… – Илья снова закрыл глаза – так пропадало ощущение насыпанного под веки песка – и неожиданно поинтересовался: – А ты кого-нибудь убивала?

Рокси закашляла.

– Ну, ты спросил… Как-то не приходилось.

– Просто поддерживаю светскую беседу, – дернул плечами Илья. – Жалеешь, что не выполнила приказ?

– Какой приказ? – не поняла Рокси. – А… Приказа не было, ты не понял. Просто… вариативность. По обстоятельствам. Можно попытаться одному наверх уйти или вдвоем, если воздуха хватит, или… – Рокси не договорила, проглотив следующее слово.

– Понятно.

– Это рационально, но я так не умею, – криво усмехнулась Рокси. – У меня низкий коэффициент психокоррекционных мутаций. Не сработали. Слабый самоконтроль, повышенная импульсивность, аффективная неустойчивость – так себе боец, да? Если бы не Стив, меня бы в основную группу не взяли. Не прошла бы отбор.

– Стив?

– Командир нашей группы. Капитан Нельсон. Ты его видел.

– А полковник кто?

Оказалось, что у аналитического отдела СБ был свой отряд штурмовиков: отдел занимался расследованием сложных преступлений, например, попытками компьютерного взлома, и арестовывать неудачливых хакеров ходили совсем не аналитики. Акции сопротивления тоже были в ведомстве отдела, и если разгоняли митинги обычные штурмовики, то зачинщиками занималась спецгруппа капитана Нельсона. А полковник просто руководил всем отделом, который включал как аналитиков, так и спецназ.

– Мы со Стивом в одном интернате были, только он старше на шесть лет. У нас в пятом классе специализация началась, я не набрала баллов по психотестам, а Стив убедил кураторов меня взять. – Рокси помолчала и с детской гордостью добавила: – Я его на тестовом спарринге сделала, хотя у него тазер был и нож, а я без оружия. Руку ему сломала.

Илья все-таки открыл глаза и повернулся к Рокси, пытаясь уложить в голове услышанное. Пятый класс, десять лет. Вооруженный шестнадцатилетний подросток, почти взрослый мужик, против ребенка. В государственной школе. И кураторы, наблюдающие за боем.

– Он обычный человек? – осторожно поинтересовался Илья, пытаясь склеить треснувшее мировоззрение. – Не модифицированный?

– Почему? Тоже модификант. Но у меня выше процент удачных боевых мутаций.

Внизу подростковых банд было много. Илья, не задумываясь, назвал бы с десяток, контролирующих разные районы. По-детски жестокие, не признающие мораль, воспитанные улицей и слишком рано узнавшие, какой беспощадной бывает жизнь. Но там, в Нижнем Городе, можно было найти сотню объяснений девиантного поведения: и социальная неустроенность, и замотанные тяжелой работой родители, и нищета, а здесь сама система формировала послушных псов, с детства вбивая: милосердия не существует, жестокость нормальна, ломай руку, и победишь. Странно, что Рокси не выбрала самый простой вариант из предложенных полковником.

– Я мелкая совсем неуправляемая была, дикая. – Рокси опять улыбнулась, словно прося прощения. – Сразу в драку кидалась, со мной даже кураторы не справлялись. Стив меня потом тренировал, учил держать эмоции под контролем.

– Почти научилась, – признал Илья, вспомнив нож у своей шеи. – Еще немного тренировок, и будешь круче любого буддийского монаха.

Время, еще недавно несущееся со скоростью обезумевшего марлина, вдруг замедлилось, ленясь отсчитывать секунды, и Илья был рад, что Рокси пришла. Ждать одному приговор искина было бы совсем тоскливо.

– Хотела спросить… За что ты нас так ненавидишь? Ты же не глубины испугался, когда отказывался. Личное дело у тебя чистое, тебя не трогали ни разу. Классовая ненависть?

Илья усмехнулся. Да нет, не классовая, вполне персональная.

– Сто семнадцатый участок, тринадцать лет назад, слышала?

– Нет.

Под номером сто семнадцать значилась одна из многочисленных дальних ферм, где жили и работали приговоренные к исправительным работам. В Городе не было инфекций. Им просто неоткуда было взяться: стерильный воздух, чистая питьевая вода и почти никаких контактов с внешним миром. Девяносто процентов всех заболеваний лечили генетики, просто ремонтируя поломавшуюся ДНК, а оставшиеся десять – травматологи. Что делать с внезапно вспыхнувшей эпидемией, не знал никто. Непонятная лихорадка за неделю убила почти десятую часть населения бараков. Ходили слухи, что инфекцию притащили с поверхности «ловцы удачи», но Илья сомневался – вещи с поверхности оседали в Верхнем Городе, а никак не на фермах. Хотя знающие люди утверждали, что внизу был нелегальный склад сталкеров, так что могло быть и так.