Опрокинутое небо

В исторической литературе спецслужбы благородно пользовались всевозможными сыворотками правды, но Илья сильно сомневался, что у местных безопасников они есть. Во-первых, фармакология на планете до Катастрофы и в Городе после нее – это две большие разницы, вряд ли местные фармацевты смогли синтезировать что-то подобное из водорослей. А во-вторых, если бы у безопасников была похожая сыворотка, то что мешало вколоть ее сразу, а не угрожать ему капитаном и его негуманными способами ведения допросов? Хотя жалко, что ее нет – вот бы вкололи, и можно было сидеть, честно долдоня в ответ: «не знаю, где Ян». Но уже ясно, что выбивать из него информацию будут древними, как мир, способами. А в то, что он, как герои романов без страха и упрека, сможет молчать, гордо смотря в вечность, Илье верилось слабо. Интересно, как долго он продержится, прежде чем заговорит? Час? Два? Сутки? Или пятнадцать минут? Последнее было бы совсем стыдно.

Можно было, конечно, убиться превентивно, чтобы не выдать врагу ни грамма информации, но никаких приличных способов самоубийства в голову не лезло. Ремень, как и нож, и коммуникатор у него отобрали, грызть зубами вены – нет уж, он лучше подождет, пока его бить начнут, больно так же, но хотя бы не так обидно. Еще можно попытаться разбить голову об местную сантехнику, но последняя была в таком состоянии, что голова казалась однозначно крепче. Особенно если учесть, что мозга в ней немного (иначе бы он Яна не послал сервера ломать), и свободное пространство в черепе занимает кость.

Илья досчитал трещины на потолке и перевел взгляд на стену. Панели когда-то были светло-желтыми и, по-видимому, должны были поднимать настроение узникам, настраивая на путь исправления, но со временем потемнели, растрескались и навевали только мысли о тщетности бытия. В одном углу панель отошла от стены, кокетливо загнувшись сбоку и обнажив серую основу. Интересно, чтобы на его месте делал Монте Кристо? Ему-то хорошо было: знай себе, долби, и рано или поздно стена закончится. А тут куда долбить? В коридор? Развлекая охранников, что наблюдают за ним на экранах дежурных терминалов? Пожалуй, в замке Иф было попроще, он бы сейчас махнулся не глядя, и даже титула графа не надо.

Сосредоточиться не получалось категорически. Странно, живя в Нижнем Городе, кажется, что готов к стуку в дверь и тому, что тройка падальщиков проведет тебя по улицам. Там трудно найти семью, которую пусть боком, но не коснулись аресты – падальщики знали лишь один способ управления людьми, и этот способ назывался «страх». Но оказалось, что нет. Нельзя быть к этому готовым. Где-то очень глубоко живет уверенность, что тебя не тронут, ведь те, кого вели по улицам, наверняка в чем-то виноваты, а ты – нет. Главное сидеть тихо, ни во что не вмешиваться, и карающая длань местного правосудия ударит рядом, а не тебя.

И сейчас поверить в происходящее мешало странное обволакивающее ощущение нереальности и неправильности. Казалось, стоит немного подождать, и откроется дверь, безликий охранник сообщит, что произошла ошибка, и он может быть свободен.

Но его не только отпускать не собирались, но и на допрос, судя по всему, передумали звать. Бросили в камере и ушли – и чем дальше, тем сильнее это действовало на нервы. Не то, чтобы он спешил пообщаться с полковником, просто боялся, что падальщики решат начать с тех, кто посговорчивее.

Илья поморщился, старательно отгоняя последнюю мысль. Женьку девочки должны спрятать, а у Хелен достаточно связей, чтобы обезопасить себя и Вики. Его, конечно, она вытащить не сможет, но сама так глупо не вляпается.

Словно в ответ на его мысли открылось окошко в двери, повиснув кривоватым языком, а секундой позже в него сунули тарелку.

– Надо же, здесь даже кормят, – буркнул Илья, вставая. – Эй, а когда меня допрашивать-то будут?

Охранник, принесший еду, вопрос проигнорировал, и ничего не оставалось делать, как взять тарелку.

На ужин полагались разваренные до невнятной каши соевые бобы с гомеопатическими вкраплениями криля. Илья сунул полную ложку в рот и скривился. Они что, с машинным маслом это варили? Или у них Рокси на полставки на кухне трудится? Арестовала парочку неугодных и пошла кашу варить: если таким кормить, то и бить не надо, этот ужин сам за пытку сойдет. Илья с трудом проглотил склизкий комок и зачерпнул еще, старательно представляя прожаренный до золотистой корочки кусок рыбы. Но почему-то вместо сочного жирного клыкача, или, на худой конец, морской щуки, в памяти всплыл неудачно пожаренный удильщик. Даже во рту горько стало. Илья посмотрел на ложку и понял, что проголодаться еще не успел.

Вернувшийся минут через пятнадцать охранник вопросов задавать не стал, молча забрал полную тарелку и захлопнул окошко. Световая панель на стене словно этого и ждала, и начала неспешно гаснуть.

– Что? Отбой уже? – удивился вслух Илья. – Или у вас электричество закончилось?

Узкий прямоугольник не ответил, мигнул в последний раз и погас.

***