Опухоль

Поднимаюсь с постели, открываю шифоньер. Колотится сердце, чувствую слабость, тошнит, но чтобы осуществить задуманное, надо терпеть. Надеваю бордового цвета платье. Висит на мне как мешок. Шапочку. Она прикрывает опухоль. Беру деньги. Смотрю в зеркало. Скулы торчат, как у азиатки. Я не сомневаюсь, что во мне течет изрядная доля этой первобытной крови. Выхожу на улицу. Золотой сентябрь. Тепло. Сквозь листву просвечивает солнце. На трубе, которая рядом с котельной, ребятишки. Один из них в бескозырке, изображая ладонями рупор, кричит: «Полный вперед!» Сейчас для них двор — океанский порт. Они уходят в дальнее плавание. Пятачок фундамента вокруг трубы — палуба лайнера. Иду к троллейбусной остановке. Добираюсь до автовокзала. Середина недели. Возле билетных касс немноголюдно. Через полчаса я в пути. Смотрю на панораму дороги, — вижу и не вижу, потому что нахожусь в прошлом.

7

Небольшой морозец. Земля не покрыта снегом, но на деревьях бело. Стоят, как весной — в цвету. Посмотрела вверх — облака голубые, лазурные. Хочется жить. Шатнула тонкое деревце и обсыпалась инеем — блестит на платке, на пальто, на ресницах. Вечером Викентий долго рассматривал начатую мною картину. Я сидела рядом. Затем мы ушли из комнаты, потушили свет и присели с ним в коридоре. Мы ни о чем не говорили. Я чувствовала, как между нами стоит тишина. Каждый думал о своем.

И снова он. Вместе ужинаем. Смотрит на меня. Прижимается к моему плечу. Уходит угрюмый. Возвращается и сообщает, что военнопленных отпускают в Германию, и их часть переправляют куда-то в Среднюю Азию. Целый день хожу, как помешанная. Да, я люблю его. В моих глазах стоят слезы. Я пытаюсь отвлечься. Подхожу к мольберту, но не могу. Уезжает… Уезжает Викентий.

8

Бродила по парку среди седых валунов. Сгустились сумерки. Взобралась на один из камней и погрузилась в созерцание — смотрела, как медленно двигаются освещенные электрическим светом люди. Дома письмо Викентия. Читаю. Слова, слова, слова… У меня новый ухажер. Троюродный племянник моей матери. Зовут Василием. Вчера я шла с ним через кладбище. Он остановился, пытаясь поцеловать. Я сказала: «Ведь мы родственники. Мертвецы будут смеяться над нами».

9

Впереди показалась достопримечательность трассы — бронзовая скульптура быка. Рядом с постаментом указатель с надписью: «Племенной совхоз — 6 км.» Автобус замедлил ход. Несколько пассажиров вышло и я пересела. Лобовое стекло. Все то, что я вижу, скользит, накатывается на автобус и на боковинах исчезает в черные провалы. Угол моего зрения сужен. Это связано с моим заболеванием. Метастазами поражены зрительные центры. Через три недели после операции, когда я начала ходить, мне удалось втайне от медсестры заглянуть в историю болезни. Выписалась. Диагноз расшифровала дома. Помогли конспекты моей дочери. В одном из них вычитала, что глиобластома — это злокачественная опухоль. Она инфильтрирует и разрушает мозговую ткань. Психические нарушения зависят от локализации. При опухолях височной доли наблюдаются расстройства речи. Результаты хирургического вмешательства оцениваются пессимистически. Выживаемость после лечения от 6 до 15-ти месяцев.

10

По дороге в библиотеку за мной увязался парень. Назвался Дмитрием. На его плоском лице с серыми глазами выделялась только одна деталь — вздернутый нос. При входе на ступеньки он взял меня под локти и чуть не поднял. Сдала книгу. Вышли. Он оказался навязчивым. Намеревалась попросить его оставить меня в покое, но не сделала этого — видела, что никакая сила не сможет сломить вспыхнувшего в нем упорства. По пути он забавлял меня болтовней о Моцарте, о художниках, о поэзии — старался быть интересным. Мне его потуги казались смешными и все же я была благодарна ему за оказанное внимание. Пригласила в хату. Показала скульптуру. Он сразу узнал нашего математика и тут же, пожав со смущением мою руку, ушел.

К вечеру снова он. Увидев, что я работаю, не задерживался. Проводила к дверям.

— Хочу быть вашим другом.

— У истинных друзей взгляды совпадают. Любят они одно и то же.

— Я согласен любить то, что любите вы.

— В таком случае вы сделаетесь искусственным, а искусственных людей я терпеть не могу.

Это его очень обидело. Он выбежал, как ошпаренный, забыв галоши.

Бесцветные, ничего не выражающие глаза; задравшийся кверху нос, рыжие усы, толстые красные губы, тонкая шея. Натуральный тюльпанчик — вот полный портрет моего ухажера. Он мне ужасно надоел своими частыми посещениями. Сегодня я сказала ему, что не верю в любовь. «Один поцелуй, и я докажу, что она есть», он приблизился, стремясь раздвинуть ограду моих ладоней. Ему не удалось этого сделать. Я пылала от возбуждения, от тех слов, которые он произносил. Мне импонировало то, что он изъяснялся в любви так прямо, но отсутствие глубины, недалекость его утомили меня. Чтобы быстрее расстаться с ним, я дала ему еще одну маленькую надежду — сказала: «Приходите завтра». Он ушел. Я направилась к реке. Ночь с трех сторон окружила землю: с правого берега, с левого и сверху. Перед глазами вода — ее течение с колеблющимся отражением звезд.