Opus 1

– Мы не можем никому доверять. Особенно ты. – Оставив на тающем шарике шрам-рытвину, ложка вновь взмыла в воздух. – Я буду счастлива, если ты встретишь ту, что сможет понять и принять тебя так же, как я. И очень не хочу, чтобы ещё кто-то ранил тебя своим недоверием. Своим страхом. Своим предательством. Я мечтаю, чтобы рядом с тобой была та, кто примет тебя таким, какой ты есть. Кто не потребует, чтобы для неё ты менялся и изменял себе. Для кого ты будешь центром мира. Ты… не твоё положение, не твои силы, не твоя корона. Мало кто способен на такое чувство. – Спину Герберта огладил взгляд, немного не вязавшийся с деликатной, участливой лаской голоса. – Мелочные переживания в конечном счёте могут отвлечь от настоящей цели, и ничто в мире не стоит той цели, к которой стремишься ты. Особенно то, что легко может оказаться фальшивкой. Помни об этом, хорошо?

Он так и не ответил. Просто настежь распахнул двери, чтобы отправиться туда, где его – наконец-то – ждали. А Айрес осталась одна.

С десертом, фейром и задумчивостью, заставлявшей королеву до побелевших пальцев сжимать ложку в тонкой руке.

Глава 18 Salut d’Amour [27]

Защитный купол Ева активировала ещё на подходе к воротам.

За аркой скрывался просторный внутренний двор, заваленный обломками тут и там пробитых стен (дракону явно лень было протискиваться в двери, если он вообще мог туда протиснуться). Помимо обломков, кое-где из-под снега выглядывали кости и черепа – к счастью, не человеческие. Зато по соседству с ними периодически виднелись ржавые доспехи, и Ева подозревала, что далеко не всегда они были пустыми.

Если и были, их бывшие владельцы наверняка белели где-то неподалёку.

Ева расчистила от снега каменную глыбу, стараясь не думать о том, какая сила заставила её прилететь туда, где она теперь лежала (через полдвора от ближайшего провала в стене, который щерился неровными краями, обнажив черноту древнего пиршественного зала). Стянув перчатки, расчехлила Дерозе, положила футляр у ног, внутри мерцающего магического купола. Открытый – вряд ли дракон подбросит туда пару золотых, но в случае чего так быстрее убрать виолончель.

Сев на камень, машинально подышала на окоченевшие руки. Вспомнив, что это бесполезно, вскинула смычок.

Полагаться на Дар в таком деле она не рискнула. Что-то подсказывало ей: дракон скорее оценит настоящую музыку, чем рождённую магией. Пару дней назад Ева даже пробовала сыграть водяным смычком на виолончели, но получилось плохо. То ли инструменту тоже полагалось быть волшебным, то ли этому нужно было обучаться отдельно, то ли порождение магии в принципе не предназначалось для игры на реальных струнах – в любом случае скрип, извлечённый световым волосом, вынудил Еву быстро прекратить экзерсисы.

В качестве музыкального приветствия она выбрала «Идиллию» Элгара. Квадратный двор, окружавший её высокими каменными стенами, создавал неплохую акустику, и мелодия воодушевлённо разлилась над холодной белизной. Когда приветствие осталось безответным, Ева продолжила концерт «Колыбельной» Брамса, выпевая кантилену смычком нежно, как в мечтах когда-то её баюкала мама.

Виолончель звучала так тепло, так душевно, что казалась живой.

Ева старалась не смотреть по сторонам, пока играла. Если она и могла поразить дракона, то лишь игрой с полной отдачей, а в таком случае отвлекаться было чревато. Но в перерывах между пьесами исправно смотрела на провалы в каменных стенах. Исправно пустовавшие.

Когда божественные звуки шубертовской «Ave Maria» (её коронный номер, на последнем зачёте заставивший директора прослезиться) также не привлекли драконьего внимания, Ева досадливо опустила смычок.

Либо дракона не было дома, либо он попросту её не слышал. Второй вариант Еве нравился меньше первого: соваться под своды замка, откуда выбраться будет ощутимо сложнее, чем со двора, ей хотелось меньше всего на свете.

Она огляделась, ожидая увидеть бесстрастное лицо Герберта, в мыслях уже придумавшего ей сотню самых страшных кар. Вдруг осознав, что с чего-то ей стало ещё более не по себе, чем могло быть во дворе заваленного костями драконьего замка, вскинула голову.

Дракон сидел на крыше за её спиной – между двумя башнями, на высоте пятиэтажного дома, и был немногим меньше, чем этот самый дом. Меж матовой чешуёй цвета мха и зелёного бархата искрились золотые ниточки пламени, мерцавшего под кожей; полупрозрачные крылья дракон сложил вдоль тела, словно лиственный плащ. С вытянутой морды на Еву кошачьими зрачками смотрели огромные, в её рост, пламенно-жёлтые глаза.

– Изобретательно. Обычно моё внимание привлекали вызовом на честный бой и обещанием воздать справедливую кару за мои злодеяния. К несчастью для этих шутов, наши представления о честном бое немного различались. – Голос, раздавшийся из зубастой пасти, завораживал низкой шёлковой мягкостью, вкрадчивой лаской обволакивая слух. – Зачем ты здесь, золотце?