Opus 1

Для репетиции грядущего сражения с Гертрудой Герберт велел скелетам привести в порядок садовый фонтан. В Евином мире чистить и ремонтировать фонтан зимой, когда землю только-только выбелил пушистый торжествующий снег, было бы не самым умным решением; здесь капелька магии решала все проблемы. Запускать фонтан Герберт нужным не счёл, зато наполнить немёрзнущей водой каменный бассейн, площадью способный перещеголять просторную комнату, – ещё как.

По этой самой воде Ева и прогуливалась последние три дня, практикуясь в непокорной левитации. Согласно плану после постыдного поражения от Избранной Гертруде предстояло рухнуть в озеро, да ещё «утонуть» на самом дне, так что сразиться решили непосредственно над водой. Правда, из-за внушительной глубины озеро близ столицы всегда замерзало лишь незадолго до дня Жнеца Милосердного, а в этом году обещало покрыться льдом и того позже.

Ева не могла не признать, что поединок с драконом в таких декорациях по эффектности обещал побить даже рекорды прославленных драконоборцев, но за эффектность приходилось расплачиваться упорными тренировками и репетициями, способными довести до бешенства и дзен-буддиста.

– Может, хоть одежду мне высушишь? – Когда Герберт помог ей взобраться на грубый фонтанный бортик, Ева с несчастным видом пошевелила пальцами ног, удостоверившись, что сапожки до краёв полны воды. – А то, знаешь ли, так и простудиться недолго.

– Я понимаю, что в ваших фантазиях на тему магии все проблемы решаются щелчком пальцев, но в реальности сушка одежды прямо на тебе грозит ожогами всего тела. На что я, даже принимая во внимание твоё состояние, пойти не готов. – Жестом сдержанной ласки некромант коснулся её мокрого плеча, как раз в момент, когда Ева вспомнила: сейчас простуда была последним, что ей грозило. – Ещё одна попытка, и пойдём домой. Там переоденешься.

Страдальчески морщась, Ева присела на бортик. Стащила с ног сапоги, вылив оттуда воду, кое-как натянула заново – теперь те всего лишь хлюпали.

Забавно, но порой – особенно в последние дни, валяясь с Гербертом на постели и пытаясь не отвлекаться от просмотра аниме, – она почти забывала, что мертва. И тем больше раздражали следовавшие за этим моменты осознания: нет, она всё ещё та, кто она есть. Ева Нельская, немёртвая Избранная, девочка, которой не повезло очутиться в неправильной сказке, где есть неправильные злодеи, которые свершают неправильно успешные злодеяния.

Неудачница…

Подняв злые глаза, Ева призвала смычок.

Смычок они сочли наилучшей заменой Люче, которую по понятным причинам следовало приберечь. В конце концов, раз рапира тоже управлялась силой мысли, замена была почти равноценной – не считая того, что клинком точно будет сложнее нанести достоверный удар, не поранив Гертруду. Даже смычком фальсифицировать атаку оказалось непросто: тот поначалу рвался рубануть противника со всей волшебной силы и далеко не сразу позволил владелице после эффектного замаха коснуться цели почти неощутимо.

Ева активировала щит. Занесла ногу над бассейном, левой рукой выплетая руну «воздух», с которой начиналась формула левитации.

– Фли варен, холл мэхь, – прошептала она, прежде чем сделать шаг.

Могло показаться, что круги, пошедшие по воде, расползались от подошв её мокрых сапог. На деле жидкого чёрного зеркала касался пузырь магического барьера, вплотную льнувший к её ногам, а между Евой и тёмной водой осталась тонкая, почти невидимая глазу прослойка державшего её воздуха. Должна была оставаться – иначе не избежать нового падения в фонтанные объятия.

Ну, это было просто. А теперь…

Гертруда приоткрыла пасть, сверкающую белизной клыков и маревом катящегося по горлу пламени. Миг спустя точный огненный плевок с силой ударил в магический щит, расплескавшись по стенкам, разбрызгавшись в стороны. Сейчас драконий огонь Еву уже не пугал, а вот когда Гертруда пыхнула в неё впервые… Герберт, конечно, и тут страховал ученицу, под её щитом поддерживая свой, – Ева даже не сразу это поняла, настолько ювелирно некромант подогнал один волшебный пузырь к другому. Но пока страховка не пригодилась.

С чем с чем, а со щитами – хвала тренировкам, на которых её нещадно гоняли последний месяц, – у Евы всё было в порядке.

Подпрыгнув и зависнув в воздухе, она увернулась от удара когтистой лапы. Подошвами сапог коснулась драконьей чешуи, оказавшейся прямо под ней; оттолкнувшись, взмыла вверх, пытаясь забыть о законах тяготения. Подумаешь, подпрыгнуть на пятнадцать-двадцать метров! Достать до чешуйчатой шеи, где по всеобщему мнению (отрадно неверному, как со змеиной улыбкой заметила Гертруда) кроются уязвимые драконьи места, – раз плюнуть! И пламя ничем не может ей помешать. Пусть оно бьёт в щит сокрушительной струей, и притормаживает полёт, и опаляет лицо даже сквозь эфемерный волшебный пузырь, целиком тонущий в широком потоке, – Ева медленно и неуклонно продвигается вперёд, и совсем не собирается падать, и…