Opus 1

– Боги, никто не заставляет вас жить долго и счастливо, – сказал Герберт устало. – После её победы над драконом прилюдно обручитесь, дабы у народа не осталось сомнений в том, что на троне теперь истинный король. Походите помолвленными, пока всё не успокоится. А дальше, если будете друг другу так противны, разорвёте помолвку. Всё просто.

Миракл, раздумывая над этим предложением, с сомнением качнулся с мысков на пятки.

– И как же ты нашёл её? Неужели сумел опередить Айрес? Спрятать страшнейшую угрозу её власти прежде, чем та до неё добралась? – Он вновь пытливо заглянул в Евины глаза. – Зная нашу дорогую тётушку…

Когда лиэр Совершенство, оборвав фразу, решительно направился к ней, Ева не сразу догадалась о его намерениях.

– Простите меня за бестактность, лиоретта, если я ошибся, – произнёс юноша, взяв её за руку.

Ева не успела отпрянуть. Не прежде, чем лицо его вытянулось – в миг, когда он ощутил, как мертвенно холодна её ладонь.

– О нет. – Миракл бесцеремонно сжал пальцами её запястье, пытаясь прощупать пульс. – О боги…

– Я как раз собирался обсудить этот момент, – подал голос ничуть не смущённый Герберт.

Ну да, подумала Ева скептически, неловко сразу начинать представление суженой со слов: «Знакомься, брат, твоя немножко мёртвая невеста».

– Так тебе удалось, – проговорил Миракл едва слышно. Медленно разжал руку, глядя на Еву так, словно увидел привидение (хотя, учитывая, что с привидениями керфианцы были на короткой ноге, для них подобное сравнение не являлось особо актуальным). – Ты поднял её. Она умертвие.

– Она почти умертвие. Застыла на грани. Сохранила душу, разум и магический дар. – Герберт неслышно подошёл ближе. – То, о чём до меня только мечтали.

– Ты поднял её, – повторил Миракл. Глубоко, мерно выдохнул. – Уэрт… ты совсем рехнулся?

Некромант снова ничуть не смутился. И взгляд брата встретил спокойно.

– Айрес убила её. По-твоему, я должен был оставить её гнить в лесу? – Герберт кивнул в сторону Евы, не решавшейся вмешаться в разговор. – Можешь спросить у неё: она вряд ли была бы этому рада.

– Хочешь сказать, ты о её благополучии пёкся, когда её поднимал? Это можешь рассказывать кому угодно, только не мне.

– Теперь пекусь.

Кивок Миракла в сторону мёртвой невесты зеркально отразил жест Герберта.

– Посмотри на неё. Она – кукла, пляшущая по твоим приказам, обречённая выполнить задачу и упокоиться. Ты считаешь это милосердным? Ты считаешь это нормальным – мёртвая Избранная, спасительница поневоле?

– О, поверьте, лиэр Миракл, – скрыв обиду за усмешкой, сказала Ева, – моему своеволию позавидует кто угодно. Включая, возможно, вас. – Когда на неё обратили внимание, за которым не слишком хорошо прятали вновь прорезавшийся скепсис, её усмешка превратилась в обезоруживающую нежностью улыбку. – Я действую по собственному желанию. И Герберту помогаю сама. Порой даже тогда, когда он сопротивляется.

Она очень старалась, чтобы имя прозвучало так, словно вырвалось непроизвольно.

Судя по лицу Миракла, так оно и вышло.

– Герберту?

– Ох, простите, – очень естественно спохватилась она. – Уэрту, конечно. Я так его называю. Трудно каждый раз выговаривать «Гербеуэрт», а «господином» я его именую лишь в моменты, когда хочется назвать кем похуже. И своё сокращение придумала прежде, чем узнала, как его называют… те, кто к нему близок. – Она иронично развела руками. – Хотела бы сказать «друзья», но их у него, как вы знаете лучше меня, приблизительно ноль.

Лиэр Совершенство покосился на некроманта, убедительно изображавшего мраморную статую. Зачем-то посмотрел на стол за спиной Евы.

На её опущенные пальцы, по которым бледным лазурным кружевом вились разводы от целебной настойки.

– Трудно в это поверить. Но ещё труднее – в то, что Уэрт велит своему умертвию вести себя с собой настолько… фамильярно, – хмыкнув, признал он. – Да ещё прикажет латать свои царапины. Если, конечно, за минувшие с нашей размолвки годы его не подменили. Однако если он пообещал вам жизнь в обмен на… ваши услуги – как ни жаль мне вас огорчать, он лжец.

– Я собираюсь её воскресить, – прохладно сообщил Герберт.

– Мы оба знаем, что это невозможно.

– До меня и разумные умертвия считались невозможными.

Миракл помолчал: этот довод крыть было нечем.

– Даже если б я тебе поверил, даже если бы собирался… вдруг, чисто теоретически… провернуть то, о чём ты говорил, – сказал он затем, – я бы поблагодарил тебя за столь щедрое предложение. И за твои услуги. И ответил, что всё это мне ни к чему. – Слова прозвучали так безмятежно, учтиво и непреклонно, что Ева невольно восхитилась его манере держаться. – Вздумай я затеять подобное, я бы опирался на тех, кого я знаю. В ком уверен. На живых, не на мёртвых… не принимайте близко к сердцу, лиоретта, ничего личного. И следовал бы плану, который выработал со своими людьми. Надёжному, в отличие от слов человека, жившего за сотни лет до моего рождения.