Opus 2

– Привет, коть! – Дина Нельская – двадцать девять лет, всемирно известный киберспортивный комментатор и начинающий покоритель горных вершин, в расстёгнутой куртке и флисовом свитере с оленями – радостно помахала сестре, сидя на фоне панельной обшивки стены высокогорного приюта. – Рада, что ты дома, как все нормальные люди, а не потеешь на «Щелкунчике».

– Привет, альпинист! – Ева Нельская – двадцать три года, студентка третьего курса МГК им. Чайковского, с осени артистка оркестра Большого Театра – поставила на паузу «One More Time, One More Chance», лившую печальные гитарные переборы из колонок ноута. – Ну да, не доросла ещё играть в новогоднем спектакле с Рождественским.

– Это пока! Помяни моё слово, в следующем году уже будешь в основном составе.

– Пожалей меня, а? И так после этой сессии хвостатая по правоведению. – Ева села со смартфоном на стул, прикрытый тряпочной сидушкой в фиолетовый ромбик. – Вы в приюте, значит?

К вершине Эвереста Динка решила двигаться постепенно. Начала с Монблана, продолжила Араратом, а на этот Новый год сделала себе ещё один подарок – Эльбрус. Зимнее восхождение считалось тяжелее летнего, но Динка только отмахивалась словами «с Эверестом не сравнить».

– Ага! Здесь круто. Горячая вода, даже голову можно помыть. И вон ещё какая красота! – сестра отвела мобильник в сторону: камера продемонстрировала огромное панорамное окно с, несомненно, потрясающим видом на кавказские хребты, сейчас скрытые вечерней тьмой. – Утром буду здесь чай пить и рассвет смотреть. Завтрак like a sir…

– А само восхождение когда?

– Пятого, я же говорила. Пока акклиматизируемся. Сегодня сползали до «Приюта одиннадцати»… ну, ещё чу-уточку выше, до четырёх двести. Четырёх тысяч. Метров.

– Я поняла.

– Теперь вот обратно уползли. Скоро будем шампанское открывать.

– Вам не вредно?

– За пять дней протрезвеем, а сейчас имеем право на праздничный ужин. Ты там одна ещё?

– Ага, – подтвердила Ева бесстрастно. – Печеньки пеку. Оливье уже нарубила, утку запекла, а печеньки забыла…

Динка проницательно воззрилась на её сверхъестественно беззаботную улыбку:

– Что-то случилось?

Всё же никто не знал младшую из сестёр Нельских лучше, чем старшая.

– Ничего серьёзного.

– Мама опять брюзжит?

– Да ну тебя! Созванивались с ней час назад. – Ева возмутилась почти искренне. – Она только на тебя дуется. Ты ей тоже позвони, а то она там с ума сходит, представляя твой хладный труп на дне ущелья.

– Позвоню, позвоню. Сразу после тебя. Точно всё нормально?

– Точно, точно. – Во всяком случае, я точно не собираюсь портить Новый год ещё и тебе, прибавила Ева. – Ладно, альпинист, давай позже созвонимся? Если хочешь. А то восемь уже, и я рискую остаться без десерта.

– Окей, я как раз маме пока позвоню.

Нажав «отбой», Ева кинула мобильник на стол. Снова включив музыку (хаотично перемешанные треки из плейлиста ВКонтакте, скрашивавшие готовку и хоть как-то отвлекавшие от пакостного чувства, поселившегося внутри со вчерашнего вечера), вернулась к миске, пока гирлянда ободряюще мигала мятными лампочками с карниза для штор.

Сегодня просторная кухня казалась ещё просторнее. Слишком просторной для одного. После смерти бабушки (снос старенькой хрущёвки переселил её в новостройку неподалёку от родительских пенатов) чета Нельских, недолго думая, сселила в освободившуюся квартиру младшую дочь (старшая к тому времени успешно въехала в дом по соседству – своими, честно накопленными силами). Прочли трогательную речь о том, что пора «вылетать из гнезда», и намекнули, что уж собственной жилплощадью грех не пользоваться для свиданий. Учёба учёбой, но на третьем курсе можно и на мальчиков внимание обратить. А то здравствующих пока бабушку с дедушкой очень волнует, что обе внучки даже не смотрят в сторону появления правнуков.

Ева была не против – и, заучивая программу для конкурсного прослушивания в оркестр, мучила соседей уже здесь, в своей персональной однушке. Даже мальчиком послушно обзавелась. Новое жильё, новая работа, новый кавалер. Новый этап в жизни. Шикарно.

Во всяком случае, для родителей и бабушки с дедушкой эта картинка точно вышла шикарной.

Доставая соду из шкафчика, по белой дверце которого мазками розовой краски летели лепестки сакуры (бабушка не смотрела аниме, просто любила Японию), Ева слушала, как проникновенный голос Масаеши Ямазаки сменяет тишина, чтобы в этой тишине полночным боем часов монотонно зазвенели знакомые «ре». Сен-Санс… Тема полуночи сегодня, конечно, актуальна, но «Пляска Смерти» не особо подходит новогоднему вечеру. Во всяком случае, в мире, где новый год никак не связан с танцующими скелетами.

Жалко, что в своё время «Пляска» не завалялась у неё на планшете. Герберту бы понравилось…

Имя, которое она запретила себе произносить даже в мыслях, пронеслось за миг до того, как дрогнувшая ложка рассыпала соду по пластиковой столешнице кухонного гарнитура.