Опустошенные души

— Что? — Я ахнул, вскакивая на ноги и отступая на шаг. — Ты ожидаешь, что я просплю сотню лет только для того, чтобы возглавить какую-то битву? Все, кого я когда-либо знал, к тому времени будут давно мертвы! Пусть мои правнуки сражаются, как и должно быть. У меня нет желания продлевать свою жизнь сверх моих земных лет.

— Такова воля богов, — тихо ответила Эстер. — Твоя клятва гласит, что ты должен сделать все, что от тебя потребуется, чтобы изгнать вампиров с этой земли.

— К черту клятву, — прорычал я.

Моя мать вскочила на ноги, нервно оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что никто из моих воинов не слышал, как их ярл сказал это. Она положила руку мне на плечо, как будто почувствовала, что я вот-вот сбегу, и, вероятно, была права. Я ни за что на свете не оставлю ее здесь. И Джулиуса тоже. Моих друзья, мою семью, мой клан, мою лошадь. То, что она предлагала, было хуже смерти. Я проснусь, зная, что все, кого я любил и чем дорожил, давно покинули этот мир. Я буду совершенно одинок в самом прямом, худшем смысле этого слова, и я отказываюсь смириться с тем, что богиня настолько жестока, чтобы требовать этого от меня.

— Подожди, — сказал Джулиус. — Это не может быть серьезно? Без Магнара у нас не будет ярла. У него нет детей, которым он мог бы передать свой титул. У него нет наследника.

— Ты будешь ярлом вместо него, — сказала Эстер.

— К черту это, — выплюнул Джулиус. — Ты думаешь, я соглашусь смотреть, как мой брат проспит всю свою жизнь, пока я снимаю корону с его головы? Я не лидер людей. У меня нет ни желания нести ответственность, ни темперамента, чтобы разбираться со всем этим дерьмом. Кроме того, если Магнар куда-то и отправится, то только со мной рядом. Я бы никогда не стал смотреть, как он встречает эту участь в одиночку.

На сердце у меня немного полегчало от слов Джулиуса. Если богиня действительно хочет этого от меня, у меня не было другого выбора, кроме как сделать это, независимо от моего мнения по этому поводу. Отвергнуть ее приказ означало бы нарушить мою клятву, и если бы я это сделал, то я бы поплатился за это жизнью. Но я не могу позволить моему брату вынести этот ад.

— Я бы не стал просить тебя расстаться с жизнью здесь ради меня, — твердо ответил я. — Это несправедливо.

— Все это несправедливо, — мрачно сказал Джулиус. — Дело не в справедливости. Дело в праве. И тебе не следует сталкиваться с этим в одиночку. Кроме того, я не позволю тебе присвоить себе всю славу убийства Бельведеров.

Я почти улыбнулся в ответ на это, но вес пророчества все еще слишком сильно давил на меня, чтобы мое лицо могло это допустить.

— Мои сыновья правы, — добавила мать. — Они созданы друг для друга. И я не отправлю спать одного, не отправив спать и другого.

Эстер поджала губы и протянула руку Джулиусу.

— Что бы ты ни узнала, прочитав мое будущее, я пойду со своим братом, — решительно сказал он, когда провидица взяла его пальцы в свои.

Ее взгляд затуманился, и мама наклонилась, чтобы обхватить мою щеку рукой, пока я стискивал челюсть.

— Подумай об этом, — выдохнула она так тихо, что я сомневался, что даже Джулиус мог ее услышать, хотя он сидел прямо перед нами. — Ты мог бы лечь спать, зная, что, когда проснешься, ты, наконец, выплатишь долг нашей семье. Все Бельведеры умрут во имя твоего отца. Если это пророчество верно, то у тебя не будет другого шанса на то, что подобное произойдет. Они не выйдут из тени в течение ста лет. Ты никогда не сдержишь клятву, данную своему отцу, и не потребуешь мести от его имени, если не сделаешь этого.

— Но мне придется оставить тебя здесь, — прорычал я в отрицании. — Я никогда не брошу тебя вот так.

— Я смогу умереть спокойно, только если буду знать, что эти монстры выплатят свой долг. Знание того, что вы отомстите за нашу семью, — это все, что меня волнует, кроме вас, мальчики. И я бы пожертвовала своими последними годами жизни с тобой ради того, чтобы знать, что убийцы твоего отца будут привлечены к ответственности.

Я покачал головой, отказываясь принимать идею оставить ее здесь. Джулиус и я были всем, что у нее осталось. Если мы уснем, то она останется одна, пока смерть не заберет ее. Печаль, которая переполняла ее после смерти моего отца, усилиться в тысячу раз, если она потеряет еще и нас двоих. Это убьет ее. В глубине души я знал это. Мы были всем, ради чего ей стоило жить, и мы не могли просто бросить ее.

— Отец никогда бы не захотел, чтобы ты вот так осталась одна, — запротестовал я. — Он бы не допустил что бы ты испытывала такую боль.

— Я не буду одна, — возразила она. — Я могу навещать вас двоих в своих снах каждую ночь, пока моя жизнь не закончится. Это будет точно так же, как видеть вас каждый день, как я вижу сейчас. Без дополнительного страха, что вы умрете, я могу проводить каждый день до конца своей жизни, зная, что оба моих мальчика переживут мое время.