Опыт биографии. Невиновные

Вопрос о замене для Елены Алексеевны не стоял. Была в городском суде одна судья, которую использовали в самых критических ситуациях. Она председательствовала на многих процессах, проходивших по спецчасти — делам ФСБ и делам повышенной сложности. Звали ее Галина Мухина. Правда, никогда еще мадам Мухина не заседала в суде присяжных. «Ничего, — решила Елена Алексеевна, — справится. Выхода у нее нет».

Глава пятая Спецсудья

Галина Викентьевна внимательно читала распечатку. Это было письмо Алексея Летучего из тюрьмы родителям. В нем он рассказывал, как проходил отбор присяжных в первую коллегию — ту самую, которую впоследствии распустили. Распустили потому, что председатель горсуда Елена Алексеевна, которая внимательно следила за процессом, испугалась, что эти присяжные оправдают подсудимого.

«Кандидаты все были в основном пожилые люди: моложе 50 лет — лишь четверо. Всего их было — 31 человек. Моложе сорока лет не было ни одного кандидата. Сорокалетняя путевая обходчица — самая „юная“ из кандидатов — стала присяжным заседателем под номером 6 (их зачем-то нумеруют, номерок даже в бейджике на грудь вешают).

Отбор присяжных продолжался долго — часов пять. Каждая из сторон — то есть мы с адвокатами и прокуроры — имела право задавать присяжным вопросы, с тем чтобы определить, устраивает ли нас этот человек. Мы задавали вопросы кандидатам в присяжные. У прокуроров вопросов не было, но зато они внимательно слушали и воспользовались результатами нашего опроса. Мы спросили: „Поверите ли вы в то, что выступающий в суде представитель правоохранительных органов говорит правду, только на том единственном основании, что он — сотрудник органов?“

56-летняя женщина-пенсионер ответила: „Для того чтобы принять решение о правдивости, мне нужна будет вся полнота информации“. Прокуроры немедленно заявили ей немотивированный отвод. Право на немотивированный отвод имеется у обеих сторон, но отвод кандидата на том основании, что для принятия решения она просит полноту информации, одному лишь слову прокурора безоговорочно поверить не готова, — иллюстративен.

Мы отвели двух пенсионеров — милые люди, но один — из Управления ФСБ по Москве и Московской области, второй — из Академии ФСБ. И они зашли поучаствовать в процессе как бы случайно. Вот и получилось 12 присяжных: трое работающих, девять пенсионеров. Среди запасных заседателей: женщина-библиотекарь, 42 года, три пенсионерки: модельер-конструктор, 56 лет, ведущий специалист неизвестной специальности, 68 лет, и санитарка, 66 лет.

После выборов пересадили избранных присяжных заседателей со скамей в зале на мягкие полукресла на некоем возвышении за барьерчиком, заменив им значки „кандидат в присяжные заседатели №…“ на „присяжный заседатель №…“. Сидят теперь напротив моей уютной клетки, на расстоянии буквально метров трех-четырех.

Приняли присяжные, как в общем-то, можно и было ожидать из их названия, присягу — и день первый на этом закончился».

— Что было сделано неправильно, Николай Васильевич? Почему эти люди хотели оправдать ученого? — спрашивала Галина Викентьевна сидящего в ее кабинете социального психолога ФСБ Николая Васильевича Ведрашку. Она задала свой вопрос нежным голосом, с особой интонацией, которую всегда использовала на суде, когда хотела выудить у свидетелей что-то важное. Свидетели часто покупались на эту интонацию и, не ожидая подвоха, говорили то, о чем потом жалели.

Николай Васильевич попросил у уважаемой Галины Викентьевны разрешения закурить сигару. Затянувшись и распространив вокруг себя запах дорогого табака, Ведрашку начал анализировать:

— Состав этой коллегии присяжных мало подходил для тех целей, которые мы поставили себе в данном процессе. Нам нужен обвинительный вердикт. И он должен быть убедительным. То есть единодушным. Нельзя, чтобы кто-то сомневался в виновности подсудимого. Присяжные, отобранные на первом процессе, совершенно не заточены под эту конкретную задачу. Пойдем по порядку. Обратите внимание, самой молодой заседательнице сорок лет. Кроме того, у всех присяжных несовременные специальности. И это значит, что, воспринимая все происходящее в суде на эмоциональном уровне, они плохо поддаются рациональной обработке. Давайте попробуем понять, почему большинство присяжных хотели оправдать ученого. Можно предположить, что заседатели попали под обаяние подсудимого и его адвокатов. Второй момент, не менее важный в данном деле: подавляющая часть этих людей — пенсионеры. У них масса свободного времени, для них судебные заседания — своего рода театр, и они с удовольствием готовы туда ходить. Третье и, пожалуй, самое важное: этим людям нечего терять: карьеру делать им уже не придется, бизнеса у них нет. Следовательно, для успеха нашего предприятия, — Николай Васильевич улыбнулся, обнажив кривые зубы, — нам следует набрать коллегию, абсолютно противоположную первой. Кое-какие наметки у меня есть.

Тут Николай Васильевич достал из внутреннего кармана пиджака небольшой листок бумаги и протянул его Галине Викентьевне.

В списке было шесть фамилий.