Опыт биографии. Невиновные

Марина сжалась, как от удара. На мгновенье ей показалось, что мужа она больше никогда не увидит и что весь этот кошмар, начавшийся осенним утром, никогда не кончится. Нюта схватила Алексея за свитер. Он же, пытаясь улыбаться, успокаивал жену и дочь:

— Не волнуйтесь! Мы сейчас немного поболтаем, и я вернусь. И все будет как прежде. — И почему-то добавил: — В Лондон, я, наверное, сегодня уже не успею.

— Алексей Валентинович, возьмите паспорт. А вы продолжайте обыск, — обратился усатый к своим подчиненным. — Осталось совсем чуть-чуть. Не забудьте компьютер и дискеты.

Алексей обнял Марину, поцеловал Нюту и вышел из квартиры в сопровождении двух эфэсбэшников.

Поехали в областное УФСБ.

Глава третья Разговор в курительной

— Знаешь, когда я увидела его в первый раз в тюрьме, подумала — «ботаник». Настоящий ученый. Кроме науки, его ничего не интересует. Изо всех сил старался меня убедить в том, что он не шпион. А я в этом и не сомневалась. На первом свидании конвойный пристегнул Алексея наручниками к стулу и оставил нас наедине. Это было ужасно. Я не знаю, чего они боялись. Что он убежит? Или что нападет на меня?

— А вообще-то как к тебе это дело попало? Почему ты согласилась его вести?

Я решила расспросить Аню поподробнее о деле Летучего. До сих пор я знала о нем лишь поверхностно. Понимая, что придется заняться этим всерьез, я хотела знать о нем как можно больше.

Мы сидели в модном московском клубе, в так называемой «курительной комнате», за большим столом. Владельцы клуба были Аниными старинными друзьями и привыкли к тому, что она часто проводит переговоры со своими клиентами или журналистами в «курительной». Адвокат Сваровская несколько раз помогла им в решении щекотливых юридических вопросов и чувствовала себя в клубе как дома.

И на этот раз Аня объяснила, что у нее срочное дело и ей позарез нужна «курительная». Ненадолго. Всего на час.

Сваровская рассказывала мне историю Алексея Летучего, что называется, «от печки», с самого начала. Она хотела понять сама и добивалась от меня, где она совершила ошибку.

— У Алексея потрясающий аналитический ум. С ним ужасно интересно говорить. Но, как часто бывает с учеными, он в простых житейских вопросах ведет себя как ребенок. Представь, когда его привезли в местное УФСБ и держали там три дня без адвоката, объяснив, что хотят с ним по-дружески поговорить, он рассказал им о себе столько, сколько они о нем никогда бы не узнали. Рассказал, что в Англии встречался с двумя иностранцами, для которых составлял аналитические справки по материалам российской печати. Ему и в голову не пришло, что это может стать главным доказательством его вины в шпионаже. Наверное, дело в том, что Алексей патриот, и он просто не думал, что его общение с иностранцами и обсуждение с ними широко известной информации может быть кем-то воспринято как «измена Родине».

— А о чем он им рассказывал и зачем?

— Он занимался проблемой стратегических вооружений. Читал все статьи в этой области. И не просто читал, а делал выводы, выписки, анализировал.

— Я все-таки не понимаю, за что его арестовали и так долго держат в тюрьме, — настаивала я. — Ты говоришь, что он не шпионил. Неужели они этого не понимают? А деньги он у этих иностранцев брал? Ведь при обыске нашли какие-то деньги?

— Нашли несколько тысяч долларов. Но, я думаю, люди, которые ведут это дело, прекрасно понимают, что он не шпионил против России. Его просто выбрали в качестве жертвы.

— Для чего? — не унималась я.

— За ним следили. Алексей участвовал в написании книги о стратегических ядерных вооружениях. Издавалась она на американские деньги. Как только книга вышла, за всеми авторами началась слежка. Их телефоны прослушивали. В книге не было ничего секретного. До публикации ее несколько раз вычитывали кураторы из ФСБ. И все же решили Алексея пощупать. Был у них в институте один эфэсбэшник, и однажды он взял Летучего «на слабо»: «Можешь написать такую статью, в которой, пользуясь исключительно открытыми источниками, раскроешь гостайну?» Летучий попробовал, написал. Дал почитать куратору. А тот возьми да и скажи ему: «Смотри, старик, будь поосторожней. Твоя беда в том, что ты шибко умный и иногда можешь додуматься до того, что даже и не написано в статье. Знаешь, как в „Голом короле“ у Шварца: „Принцесса, вы так невинны, что иногда можете сказать совершенно страшные вещи!“» Этот разговор состоялся за полгода до ареста Алексея.

Глава четвертая Империя судьи Филипповой