Опыт борьбы с удушьем

– Когда Виктор Константинович делал операцию, он просто спасал человеческую жизнь: Ольга уже трижды пыталась покончить жизнь самоубийством. Вообще, в мире до сегодняшнего дня было проведено всего четыре операции по смене пола, последняя, кстати, – в социалистической Чехословакии. С медицинской точки зрения ни одна из них не была законченной. Человек оставался и мужчиной, и женщиной. Операция, выполненная профессором Калнберзом, является первой по степени завершенности. Олег – мужчина во всех отношениях. Это огромное достижение нашей науки.

На сцену вышла она, который был уже он. Несмотря на услышанное, Женя все равно не ожидала, что Олег окажется совершенно обыкновенным мужчиной среднего телосложения с довольно низким мужским голосом.

Он рассказывал, как ему сложно привыкать к новому состоянию.

– Вот сейчас мне поменяли паспорт, переменили женское имя на мужское. Стало немного легче.

Потом к Олегу присоединилась его мать. Она сказала, что всегда поддерживала его во всем и была сторонницей операции.

– Я сказала врачам: «Я трижды спасала свою дочь от смерти. В четвертый раз мне ее не спасти. Я могу смириться с тем, что у меня была дочь, а будет сын. Но я никогда не смогу успокоиться, если потеряю ее навсегда».

Тут Женя заплакала.

– Деточка, ну что вы, мы ведь не в Большом театре. Вы же видели в отделении и Наполеонов, и Ленина, и Сталина, – повернулся к ней Шацкий. – Ну-с, и что вы обо всем этом думаете?

– Я понимаю, что это уникальный научный эксперимент. И даже ее мать была за. Но я не уверена, что все это правильно с моральной точки зрения.

– Вы так думаете? А я вот поговорил с Калнберзом. Он хоть и атеист, а пошел посоветоваться со священником. И тот ему сказал: «Врач – посланник Бога. И если природа совершает ошибку, то врач не только имеет право, но должен ее исправить». Ну-ка, ну-ка, что здесь происходит?

Крики в зале усиливались. Оказалось, что на сцену вышла подруга Олега, с которой он состоял в отношениях несколько лет. Сейчас, когда он официально стал мужчиной, они собирались пожениться. Это сообщение публика уже переварить не смогла. Кто-то из сотрудников института подбежал к сцене с побагровевшим лицом.

– Вы знаете, что сейчас происходит в капиталистическом обществе? В Америке рекламируется открытый секс. Какая-то там парочка на глазах у толпы совершает акт. Вот до чего дошло! Вы хотите, чтобы у нас тоже так было?

– У нас хирургическое лечение, – заступился за своего пациента выступающий врач. – Больной с транссексуализмом к рекламе открытого секса не имеет отношения. Она не хотела продолжать осуждаемые обществом отношения с женщиной. Но не могла и подавить в себе сильное влечение. Секс с мужчинами был ей отвратителен. Больная была на грани самоубийства.

– Чушь! Пусть бы убивала себя!

– …А ты зачем туда поперлась? Тебе необязательно было, – сказала Маша, когда Женя пришла к ней в научный корпус рассказать об увиденном.

– Меня Петр Яковлевич позвал.

– Шацкий, понятно. Ну, он же сам эмдэпэшник.

– Что значит эмдэпэшник?

– МДП, маниакально-депрессивный психоз. – Машка о чем-то задумалась. – А как ты думаешь, у нее, то есть у него орган функционирует?

– Не знаю, наверное, да, – рассеянно кивнула Женя и спросила о более важном для себя: – Слушай, а это точно, что у него есть диагноз?

– Здесь половина психиатров – сами психи с диагнозом. Я бы тебе советовала все-таки держаться от Шацкого подальше. Не его это дело – таскать тебя на такие конференции. Ты девчонка-лаборантка, а он профессор, заведующий отделением.

По институту пошли слухи, что у Калнберза начались серьезные проблемы. Слухи об операции дошли до партийных чиновников, и Калнберза собирались лишить хирургической практики за преступные медицинские действия, недопустимые в социалистическом обществе, чуть ли не опыты над людьми. Мол, он искалечил женщину. Все материалы исследований изъяты, и запрещены любые научные публикации на эту тему. Шептались, что на Калнберза натравили Институт Сербского, хотят его самого объявить душевнобольным.

Институт Сербского был в Жениных глазах, пожалуй, пострашнее тюрьмы. В конце еженедельного отчета у завотделением Женя решилась спросить Щацкого, что же теперь будет с Калнберзом.

– Калнберз умен, – охотно принялся объяснять Шацкий, – он саму операцию провел у себя в Риге, все согласовал только на республиканском уровне. Уверен, он выкрутится, ведь его фаллоэндопротезы – вот как раз такие, какой он поставил этой девушке, – пользуются большим спросом на самом верху. Что понятно, люди там уже не молодые, работают на износ, огромные стрессы, природа иногда отказывает. И тут приходит на помощь медицина. Я слышал, что он помог самому Фиделю Кастро или кому-то из его ближайших помощников. Думаю, Калнберз продолжит работать, но, конечно, никаких операций по смене пола больше не будет. Олег этот из Москвы и долгие годы наблюдался в нашем институте. Поэтому здесь и провели консилиум. И, видимо, кто-то из наших настучал. Так что вы, деточка, лучше помалкивайте об этом.