Опыт конкретной философии

Слово «disponibilite» настолько своеобразно и многозначно, что найти устойчи­вый и краткий русский эквивалент не представляется возможным. «Открытость другому» передает его основной смысл, но упускает другое существенное его значе­ние — творческое измерение этой открытости. Когда Ф. Мориак говорит, что «1е desauvrement, cette disponibilite totale», то мы переводим это так: «Праздность, эта готовность ко всему». В. В. Вейдле, говоря об А. Жиде с «его культом disponibilite», передает это понятие как «готовность измениться (и изменить)» (Умирание искусст­ва. СПб., 1996. С. 47). Заметим по ходу дела, что «философии диспонибельности» А. Жида и Г. Марселя диаметрально противоположны. Действительно, если у Жида ее основу составляет «нежелание свершиться», стать собой, бесконечно расплыва­ясь в личинах, масках, в готовности изменить себе самому, то у Марселя, напротив, в состоянии «диспонибельности» как готовности можно расслышать призыв другого и, отвечая на него «творческой верностью», выбрать себя самого. Итак, если А. Жид толкует «диспонибельность» как готовность именно к измене, измене самому себе,

215

неотделимой of «отказа» (ср. термин «1е refus» у Марселя, стоявший в заглавии дан­ной книги в ее первом издании), то Г. Марсель толкует ее как готовность к «творчес­кой верности», неотделимой от «призыва» (ср. термин «l'invocation» в первом назва­нии этой книги).

Слово «готовность» передает стержневой момент «диспонибельности», но для пе­ревода философских текстов Марселя его недостаточно. Да, «диспонибельность» — это «готовность», «открытость», «незанятость», «состояние свободного ресурса возмож­ностей», «запас сил, готовых включиться в работу», «доступность», «способность пользо­ваться чем-то», «свобода распоряжаться чем-то» и т. д. Философская мысль Марселя как потенциалом гравитации «искривляет» словарное поле семантики этого слова, и мы можем характеризовать результат такой «деформации» как сочленение двух семанти­ческих подпространств — специально-философского и словарно-общезначимого. Ведь нередко Марсель демонстрирует случаи, когда у него философское измерение подчи­нено обычной семантике, и тогда перевод будет следовать канонам толковых слова­рей. Например, на с. 71 мы передаем термин «disponibilite» как «незанятость». Тем не менее указанные подпространства реально объединены в одно целое. И отсюда этот сложный, но, на наш взгляд, схватывающий направленность мысли Марселя перевод, толкующий «диспонибельность» как открытость другому, как творческий ресурс души.

С. 39. * Речь идет о критике Ф. Ницше с его сведением высших начал в человеке к низшим в книге М. Шелера «Ресентимент в структуре моралей» (СПб., 1999). Мар­сель ценил у Шелера его понимание связи идеи равенства с ресентиментом и духом эгоистической требовательности, не чуждым зависти и соперничеству. Если идеал ра­венства эгоцентричен, то идеал братства, говорит Марсель, отсылая к Шелеру, напро­тив, гетероцентричен: ресентимент здесь преодолен (En chemin, vers quel eveil? P. 244).

C. 44. * Гарди (Hardy) Томас (1840—1928) — английский писатель, прозаик и поэт. Соч. Т. 1—8. М., 1969—1973.

** Дю Бос (Du Bos) Шарль (1882—1939) — французский писатель, критик, пе­реводчик. Много сделал для ознакомления Франции с творчеством русских, англий­ских, немецких писателей. В 1927 г. принял католичество. Марсель называл его «то­варищем моих лучших лет» и признавал значительность его воздействия, которое в принципе совпадало с его собственными устремлениями. Никто, кроме него, под­черкивал Марсель, не был столь критически настроен по отношению к любому дог­матизму в сфере мысли, и именно поэтому он сумел оценить его «Метафизический дневник», не предназначавшийся к печати. Марсель советовался с ним по поводу всех своих работ, включая и пьесы. Дю Бос ввел Марселя в круг крупнейших писа­телей и мыслителей Европы тех лет (М. Шелер, Я. Вассерман, Р. М. Рильке и др.). Дю Бос был настоящим европейцем, открытым всему в мире творчества. Он стиму­лировал интерес Марселя к русской литературе и философии, которые хорошо знал. Незабываем был для Марселя его рассказ о поездке в Ясную Поляну. Они вместе навещали Вяч. Иванова в Риме в 30-е гг. «Среди гостей, приезжающих из Франции, — вспоминает Лидия Иванова, дочь поэта, — одними из самых задушевных стали Шарль Дю Бос и Габриэль Марсель» (Иванова Л. Воспоминания. Книга об отце. М., 1992. С. 179). Их стараниями была издана во французском переводе «Переписка из двух углов» Вяч. Иванова и М. Гершензона. Яркую характеристику Дю Боса дал хорошо его знавший Н. А. Бердяев {Бердяев Н. Самопознание. С. 274—275).

С. 48. * Гамелен (Hamelin) Октав (1856—1907) — французский философ-персо­налист. Основной труд: «Опыт об основоначалах представления» (1907).