Опыт моей жизни. Книга 2. Любовь в Нью-Йорке

– Окружающая меня среда… Условия, в которых я оказалась… Оказывается, это может здорово влиять на меня! Еще как влиять! Мой талант может быть развит, а может быть задушен. Это, как зерно. Положи его в стакан без воды и солнца, оно умрет. А посади в нужную почву, может получиться густое, развесистое дерево, так что и грузовика не хватит, чтобы уложить все плоды.

– Вас посадили в стакан. Вам не хватает солнца и воды.

– Да.

– А конкретно?

Думаю.

– В чем заключается отсутствие пищи? Что для вашего развития «солнце»?

– «Солнце» – это вдохновение! Здесь я не то что не чувствую вдохновения, но, наоборот, я испытываю анти-вдохновение. Быть писателем – здесь стыдно. Это совершенно никому не нужно. Здесь нет лидеров, которые могли бы служить для меня примером, источником вдохновения. Как в России, например.

– А кто в России был вашим лидером?

– Ой, да любой из наших писателей или даже бардов!

– Ну, например?

– Высоцкий, например.

– Кто это такой Высоцкий?

Я посмотрела на американку, и хоть умом я, конечно, понимала, что американке можно простить, что она не знает, кто такой Высоцкий, она как авторитет сразу умерла для меня. Человек, который не знал, кто такой Высоцкий, был для меня не человек, а непонятный организм, для которого, должно быть, и я была инфузорией.

– Высоцкий это один из наших выдающихся бардов.

– Вы бы хотели, чтобы вас тоже так почитали и любили?

– А зачем же писать гениальные произведения, если они никому не нужны? Для себя самой? Конечно, любовь людей, это та награда, ради которой ты стараешься. А если я вижу, что даже на такого, как Толстой, здесь всем наплевать, то у меня пропадает всякая охота для этих людей что-то делать.

– Значит, «солнце» для вашего развития – это вдохновение. А вдохновение – это потенциальная награда за плоды вашего труда в виде любви людей. Всеобщего признания. Правильно я вас поняла?

– …Ну… да…

– Почему так неуверенно?

– Мне самой удивительно, что так получается. Но, выходит, что так…

– Как так?

– Любовь людей – это главный стимул. Создать какое-либо достойное произведение – это большой труд. Даже имея талант, это все равно большой долгий путь. Чтобы его пройти, я должна видеть в конце пути награду. Признание людей. Любовь людей. Все правильно, это главная награда. Не вижу награды, пропадает стимул работать.

– Я не согласна с вами, что здесь писатели никому не нужны. У нас есть свои писатели, их тоже любят…

– Кто?!!!

– Кто – писатели? Или – кто любит?

– Кто – любит, разумеется. Уж кто писатели, я, слава богу, знаю. Когда я училась в колледже, среди студентов почти никто не читал Хемингуэя! Они не знают даже, кто такой Драйзер! И это ведь в колледже! Представляю себе, что знают остальные. По телевизору показывают постоянно миллионеров как героев дня. Дональд Трамп у них самый уважаемый и почитаемый человек!

– А почему нельзя уважать Дональда Трампа?

– Недоумение. А кто он такой? Что он сделал? Он просто-напросто богатый человек. За это его уважать?

– Значит, кроме Толстого и Хемингуэя, никого уважать не стоит?

– Ну, я не говорила так…

– О’кей, кроме всех известных писателей.

– Все, что я говорю, что в Советском Союзе самые уважаемые люди – это писатели, поэты, режиссеры, словом, творческие люди. В Америке творческие люди никому не нужны, а уважают бизнесменов и миллионеров.

– Что плохого в том, что уважают миллионеров?

– То, что серьезных людей не понимают, не знают и знать не хотят.

– А миллионеры – люди несерьезные?

– Мне с вами трудно разговаривать.

– Ну почему же, мы ищем ответы.

– Вот еще, пример. В Союзе розовая мечта любого молодого человека или девушки – завоевать приз на каком-то творческом конкурсе. Пальмовая ветвь на Каннском кинофестивале – высшая награда для любого сценариста или режиссера. Здесь розовая мечта – берег моря на Багамских островах, экзотический напиток в руке, официант, подающий тебе экстравагантное блюдо. Вот твой успех. Добиться каких-то меркантильных радостей.

– Что это значит для вас?

– Это значит, я никогда не смогу стать уважаемым человеком в этой стране. Потому что среди того, что они здесь уважают, нет места ничему интеллектуальному и творческому.

– По-вашему, у нас нет кино, артистов, режиссеров?

– Есть. Только что они ставят? «Раки», «Раки два». «Раки три».[25] Кассовый сбор – мерило успеха. Хорошие фильмы вообще не показывают ни в кинотеатрах, ни по ТВ. Потому что на них никто не ходит. Они не дают кассового сбора. Это мало вдохновляет – создать еще один шедевр, который никому не нужен. Чем я могу удивить этих людей, если они равнодушны даже к выдающимся мастерам, которые уже признаны.

– А вам хочется создать шедевр, который покорит мир?

– Конечно!

– А объективная ценность того, что вы создадите вас интересует? Или важно только признают люди или нет?

– Я знаю, что создам шедевр.

– Как здорово.

– Но американцы ведь плюют на шедевры. Они признают только низкопробную пошлятину, которая соберет миллионы в кассе.

– Значит, американцы, признают только «низкопробную пошлятину».

– К сожалению.

– А что именно подходит под это определение?

– Да все.

– Ну, конкретно, что?