Опыт переложения на русский язык священных книг Ветхого Завета проф. П. А. Юнгерова (с греческого текста LXX)

Опуская обычные библиологические, принятые в наших переводах, вопросы, как уже рассмотренные в книге Екклесиаст, мы считаем нужным сказать несколько слов о понимании книги Песнь песней. Всем известно и в русской литературе, в сочинении профессора А. А. Олесницкого, [4019] достаточно обозрено и оттенено крайнее разнообразие в толкованиях этой книги, зависевшее от определения толковниками ее основной мысли, идеи и цели. Не перечисляя их и не знакомя с ними читателей нашего перевода, мы сочли нужным изложить лишь святоотеческое, преимущественно по Григорию Нисскому и Феодориту, понимание основной идеи и цели книги. Это понимание служило руководством и нам при переводе книги. Опуская применение его в деталях, как не соответствующее переводному лишь (а не экзегетическому) характеру нашего труда, мы по местам лишь оттеняли соответствие его самому священному тексту. Последний, по нашему мнению, дает, довольно ясными намеками и указаниями, знать, что свящ. писатель излагает высокие духовные мысли в своих образах и символах и за его символами нужно видеть возвышенные поучительные мысли. Особенно смущавшее толковников буквального направления отсутствие «окончания» книги, по нашему мнению, напротив «освещает» весь смысл книги и ее образов и побуждает толковника к духовному и иносказательному пониманию книги. Изложим его основные мысли.

Толкование, принятое синагогою и помещенное в таргумах, уже разумело здесь под образами любящих чувственно лиц: Суламиты и возлюбленного — описание духовной любви Израиля к Богу и Бога к Израилю, проявлявшейся во всей истории Израиля (Таргум на Песнь песней). К этому синагогальному пониманию примыкает и далее его развивает древнее Православно-церковное святоотеческое толкование, по коему в этой книге под образами чувственной любви изображается духовный союз Господа с Его Церковью в Ветхом и Новом Завете. [4020] «Вся книга Песнь Песней наполнена разговорами ветхозаветной Церкви со Словом, всего рода человеческого со Словом, Церкви (христианской) из язычников со Словом, и опять Слова с нею и с родом человеческим. И еще: разговор язычников с Иерусалимом и Иерусалима о Церкви из язычников и о самом себе, а также служащих Ангелов к званным человеком проповедь» (Синопсис Афанасия). Подобным образом книгу понимали и подробно изъясняли свв. Григорий Нисский, блаж. Феодорит, Киприан, Василий Великий и Григорий Богослов. Пятый Вселенский Собор, осудивший Феодора Мопсуетского, держался такого же понимания. По справедливому замечанию блаж. Феодорита, только при таком иносказательном понимании возможно помещение этой книги в еврейском каноне, а равно принятие ее Христианскою Церковью в число канонических писаний.