Опыты теодицеи о благости Божией, свободе человека и начале зла

58. Без сомнения, все будущее предопределено; но так как мы не знаем ни того, как оно предопределено, ни того, что именно предвидено или решено, то мы должны исполнять свой долг согласно разуму, данному нам Богом, и согласно правилам, которые нам предписаны; и затем мы должны оставаться в покое, предоставляя самому Богу заботу о последствиях; ибо он никогда не преминет сделать то, что сочтет наилучшим, не только вообще, но также и в частности, в отношении к тем, кто сохраняет действительное упование на него, т. е. упование, ни в чем не отличающееся от истинного благочестия, от живой веры и горячей любви; это упование не даст нам упустить что-либо такое, что зависит от нас в отношении нашего долга и служения Богу. Справедливо то, что мы не можем оказывать ему услуг, потому что он ни в чем не нуждается; но на своем языке мы говорим о служении ему, когда стараемся исполнить его вероятную волю, содействуя известному нам добру, насколько это для нас возможно; ибо мы должны всегда предполагать, что его воля стремится к тому, чтобы мы из самого события узнавали, что существуют более веские, хотя, быть может, и неизвестные нам, причины, которые заставляют его не давать нам желаемого нами блага, но только ввиду другого, гораздо большего блага, которое он сам предназначил для нас и которое он непременно осуществит.

59. Я показал, как действие воли зависит от этих причин, равно как и то, что нет ничего более сообразного с человеческой природой, как эта зависимость наших действий, а также и то, что в противном случае мы впали бы в безрассудную, отвратительную фатальность, т. е. в fatum mahometanum, что хуже всего, потому что она уничтожает всякую предусмотрительность или добрый совет. Хорошо было бы теперь показать, как эта зависимость свободных действий не препятствует тому, чтобы в основании вещей существовала та удивительная самопроизвольность, которая в известном смысле делает душу в ее решениях независимой от физического влияния всех других сотворенных вещей. Эта самопроизвольность, до сих пор весьма мало известная нам и в наибольшей возможной степени усиливающая нашу власть над нашими действиями, есть следствие системы предустановленной гармонии, относительно которой здесь надо дать несколько разъяснений. Схоластические философы думали, что существует взаимное физическое влияние между телом и душой; но с тех пор, как узнали, что мысль и пространственная материя не имеют между собой никакой связи и что оба этих творения различаются между собой toto genere, многие современные мыслители признали, что нет никакого физического общения между душой и телом, хотя всегда существует метафизическое общение, вследствие которого душа и тело составляют одно и то же подлежащее (suppôt), или то, что называют лицом (personne). Это физическое общение, если бы оно существовало, производило бы изменение скорости и направления некоторых движений, существующих в телах, и vice versa, тело изменяло бы течение мыслей, возникающих в душе. Однако же это взаимодействие нельзя вывести из каких-либо понятий о душе и теле, хотя нам ничто не известно так, как душа, потому что она является внутренней для нас, т. е. внутренней для себя самой.

60. Г-н Декарт пошел на уступки в этом отношении и некоторую часть телесного действия поставил в зависимость от души. Он признал, что ему известен закон природы, по которому, как он полагает, в телах сохраняется одно и то же количество движения. Он признавал невозможным, чтобы влияние души нарушало этот закон тел; тем не менее он думал, что душа может иметь силу изменять направление движения, происходящего в теле, почти так же, как всадник, который, хотя и не дает силы лошади, сидя верхом, тем не менее не перестает управлять ею, направляя ее силу в любую сторону. Но так как все это совершается посредством узды, удил, шпор и других материальных приспособлений, то понятно, как это становится возможным; но не существует никаких орудий, посредством которых душа могла бы достигнуть подобного действия, – их нет ни в самой душе, ни в теле, т. е. ни в мысли, ни в материи, что могло бы служить объяснению этого изменения одного посредством другого. Одним словом, изменение душой количества силы и изменение ею направления движения – вот две вещи, равно необъяснимые.