Оранжерея

Мгновение спустя я прислоняюсь к плечу Сэма и рыдаю. Он не отстраняется, молча держит меня, в то время как вокруг толпа пульсирует и шумит. Я видела много ужасных вещей в своей жизни, но в том, что сделали с Майком, просматривался жестокий судебный оппортунизм, слепая уверенность в правоте и громкое возглашение морального превосходства. Я точно знаю, кто это сделал, хотя провела всю службу рядом с Сэмом; потому что часами напролет лежала без сна и фантазировала о том, как сделаю с Майком это, – в ночь после того, как мы отобрали у него Касс.

* * *

– Что ж, миссис Браун, очень приятно видеть вас здесь! Кажется, вы всегда в центре событий.

Его святейшество улыбается, становясь похожим на Смерть. Сэма, сидящего рядом со мной, еле заметно передергивает, но в остальном он спокоен. Никто не перечит епископу, особенно когда становится очевидно, что его хорошее настроение фальшиво и непостоянно, совсем как бабочка, порхающая над раскаленной печью. Конечно, внутри него кипит гнев – из-за инцидента, который испортил ему воскресенье.

Фиоре откашливается.

– Она не под подозрением, – сухо заявляет он.

– Что? – Юрдон как-то по-змеиному поворачивает голову в его сторону. Полисмены-неписи зримо напрягаются, нервничают, кладут руки на дубинки, прицепленные к поясам.

Прошло полчаса с того момента, как я открыла дверь в часовню. Полиция окружила кладбище и никого не отпустит, пока Юрдон не даст на это разрешение. У него явно плохое настроение. Никогда прежде нашему сообществу не приходилось иметь дело с чем-то столь неприятным, как хладнокровное убийство. Если мы хотим сохранить дух эксперимента, должны понимать, что убийство – такое же серьезное преступление для наших предков, как кража личных данных или уничтожение реляционных баз для нас. Тут-то и проявляются недостатки нашей небольшой общины – у нас нет ни настоящего начальника полиции, ни подготовленных следователей. Это единственная причина, по которой епископ вынужден лично заботиться о своей пастве.

– Я видел, как она приехала с мужем и присутствовала на службе. Многочисленные свидетели подтвердят, что она вошла в ту дверь и почти сразу закричала. Пробыла одна максимум десять секунд. И если вы думаете, что за это время она успела бы совершить преступление…

– Мне потребуется твоя помощь лишь в том случае, если я буду слишком ленив, чтобы принять решение сам, – говорит Юрдон; его щека дергается. Мгновение спустя он переключает внимание на Мартина так резко, что я чувствую, как у меня подгибаются колени. С меня снимается невидимый груз. – Эй, ты. Да, ты. Что ты видел?

Откашлявшись, Мартин нерешительно сообщает о том, как нашел меня кричащей перед трупом, когда к Фиоре подходит полицейский и что-то шепчет ему. Юрдон бросает яростный взгляд на своего подчиненного:

– Может, хватит уже шушукаться?

Фиоре морщится.

– У меня есть новая информация, ваше превосходительство.

– Вот как? Не тяни! Я не хочу здесь торчать до конца дня!

Фиоре, этот напыщенный, высокомерный шут-священник, который ничего не любит больше, чем отыгрывать роль господина и хозяина перед паствой, кукожится, будто в нем сделали пробоину.

– Похоже, предварительная судебно-медицинская экспертиза обнаружила следы ДНК, оставленные убийцей.

Юрдон презрительно фыркает.

– Почему мы давно не создали спецгруппу следователей? Можешь не отвечать, идиот, – говори, что там, не трать мое время!

Фиоре берет записку от полицейского.

– Контрольные оттиски, согласующиеся с… ладно, это можно опустить… в общем, исследование показывает, что найденный отпечаток пальца совпадает… с моим отпечатком. Второго такого нет во всей политии Юрдона—Фиоре—Хант.

Епископ выглядит разъяренным.

– Хочешь сказать, это ты повесил его там, чтобы он истек кровью?

Фиоре нужно отдать должное за попытку твердо держать свою позицию.

– Нет, ваше святейшество. Я хочу сказать, что убийца играет с нами.

Я прислоняюсь к Сэму, чувствуя тошноту. Это ведь была моя фантазия, не так ли? О том, как бы я обошлась с Майком. И я никогда никому об этом не рассказывала. А это значит, что я, должно быть, убийца! Только я ничего плохого не совершала. Что же такое творится?