Оранжерея

– Все в порядке, ты проснулась! Никто тебе не навредит! – приговаривает Сэм, гладя меня по плечам. Я прислоняюсь к нему и умудряюсь превратить всхлип во вздох. Мое сердце колотится, словно жало отбойника, снимающего дорожное покрытие, кожа становится липкой. Рука Сэма крепче обнимает меня.

– Может, расскажешь, что тебя так мучает? – тихо спрашивает он.

– Да все этот… ужасный… повторяющийся сон. Память… думаю, не удаленная до конца… из прошлой жизни. Я хотела избавиться от нее… а она возвращается… преследует. – Я говорю сбивчиво, во рту кисло, и я не до конца проснулась – вуаль теней минувшего еще застилает глаза. – Что… как ты тут оказался?

– Услышал, как ты мечешься и визжишь во сне, – пояснил Сэм. – Подумал, что у тебя какой-то припадок.

Справедливо. Это не такая редкость даже в мои годы. Я приподнимаюсь на руке, но не отстраняюсь от Сэма. Вместо этого вытаскиваю другую руку из-под одеяла и крепко его обнимаю.

– Амнезия многое забрала у меня, – медленно выговариваю я. – И если то, что мне снится – настоящая часть моей прошлой жизни… хотела бы я, чтобы она так и осталась забытой.

– Сон ушел, – успокаивающе приговаривает Сэм, и я крепко его обнимаю.

Он большой, серьезный и солидный. Большой Серьезный Сэм. Я прижимаюсь лицом к впадине на его шее и вдыхаю запах его тела. Рука на моих плечах сильная, крепкая. О да, как и весь Сэм. Мои ребра дрожат, я сдерживаю нервный смех.

– Ты в порядке? – спрашивает он.

– Нормально, – мурлычу я ему в шею.

Я достаточно проснулась, чтобы заметить, что я не единственная, кто спит голышом в этом доме. Меня это не волнует – я верю, что он не возьмет меня силой и не сделает того, чего я не хочу. Он каким-то образом перешел порог между неуверенным незнакомцем и другом, а я даже не заметила, когда это произошло. Теперь я не хочу быть одна, и обнять его – самая естественная вещь в мире, как и провести рукой по его спине, прижаться лицом к шее и вдохнуть его естественный аромат.

– Ты останешься? Я не хочу быть одна.

Он слегка напрягается, но потом я чувствую, как его рука скользит по моей спине, одаряя нерешительной лаской. Я обмякаю в его объятиях. Он такой восхитительно живой – яркая противоположность всему, что происходило в моем кровавом сне. Я сплю одна уже почти месяц, ни к кому не прикасаюсь, уже не говоря о том, чтобы заниматься с кем-то любовью, – поэтому не дивлюсь своему возбуждению. Меня тянет продолжить этот контакт, ощутить его кожу своей, перевести эту ласку в нечто большее. Я вожу языком по коже Сэма у основания шеи, просовываю руку ему между ног. Там он тоже тверд – и в этом нет ничего удивительного, ведь он тоже блюдет аскезу все проведенное здесь время.

– Не надо, – бормочет он, но я не слушаю. Ну и что, что у него где-то во внешнем мире осталась какая-то возлюбленная. Он, конечно, молодец, но эти его принципы выводят из себя. Да, мы, наверное, пожалеем об этом потом, но сейчас я опьянена его близостью. Я тащу его к себе за напряженное мужское естество, направляю – дальше он и сам поймет.

– Нет, Рив. – А не так-то и просто его подтащить, оказывается.

– Давай же. – Я сдавливаю пальцы сильнее… и тут он вырывается.

– Остановись. – Теперь в его голосе – глухая злоба. Мне нужно время, чтобы все переварить. Сэм отползает на дальний край кровати, спиной ко мне – его плечи опущены.

– Эй, я… – Теперь кисло не только во рту, но и на душе. – Я просто хочу взбодрить тебя немного. Да что с тобой не так, а?

– А с тобой, Рив? – Все-таки он не злится, а просто смущен. И защищается – будто я сделала ему что-то плохое. Ну вот, а я уже решила прогнуться под здешнюю систему и, по крайней мере, бросить это согласие экспериментаторам в лицо как перчатку. – Я-то думал, мы с тобой раньше обо всем… договорились. – Он скатывается с кровати и юркает за дверь, избегая моего взгляда – прежде, чем я успеваю придумать ответ. Через пару минут до моих ушей долетает шум воды – Сэм включил душ. Почти наверняка – холодный.

Я уже не сплю. Натягиваю халат, чтобы спуститься вниз и приготовить себе чашку кофе. У меня все еще при себе некоторая гордость… но не похоже, что я смогу сейчас на него полноценно злиться. Спасибо, самообладание. Он… просто хвастается верностью своей фантастической возлюбленной, которую встретил снаружи. И разве пристало мне, женщине хотя бы в данный промежуток времени, осуждать его за это?

Сижу на кухне, пока остывает кофе, жду, когда стихнет душ и погаснет свет наверху. Потом на цыпочках возвращаюсь в постель. Я лежу и думаю почти до рассвета, гадая, что на меня нашло. В конце концов я решаю больше не предлагать ему интима, пока у меня не будет возможности плюнуть в лицо его воображаемой возлюбленной, сидящей рядом с ним.

Потом я наконец засыпаю.

* * *