Оранжерея

Я энергично киваю.

– Я… я буду на стойке регистрации, если понадоблюсь. – Мои зубы едва не стучат. Что не так с этим парнем? Я и раньше встречала мизантропов, но святой отец – нечто совершенно особенное.

Фиоре и епископ тусуются в архиве, занимаясь тем, чем они там занимаются, почти три часа. Порой они говорят на повышенных тонах. Порой елейные мольбы Фиоре кроет негодующе-змеиное шипение епископа. Я сижу за письменным столом, заставляя себя не оглядываться через плечо каждые десять секунд, и пытаюсь прочитать книгу об истории охоты на ведьм в доиндустриальной Европе и Америке. В книге есть тревожные отголоски того, что происходит здесь: сообщества расколоты на взаимно недоверчивые фракции, соревнующиеся, чтобы донести друг на друга безумным духовным авторитетам, опьяненным мирской властью. Однако мне трудно сосредоточиться, пока змея и жаба в запертой комнате издают такие звуки, будто пытаются зажалить друг друга до смерти.

Уже почти наступил мой обычный обеденный перерыв, когда появляются Фиоре и Юрдон. Фиоре выглядит обиженным и подавленным. У епископа, судя по всему, с настроением лучше – но если это его хорошее расположение духа, не хотела бы я видеть этого типа по-настоящему злым. Когда он улыбается, становится похож на череп, на который кто-то натянул кусок кожи: бесцветные губы обнажают пожелтевшие зубы в ухмылке, совершенно лишенной веселья.

– Тебе лучше вернуться к работе, – властно бросает он Фиоре, проходя мимо моего стола и даже не кивнув в мою сторону. – Надобно наверстать упущенное. – Затем он уходит через парадную дверь. Длинный черный лимузин закладывает по кварталу круг почета и увозит своего господина куда-то в типично-господинские места обитания.

Пару минут спустя Фиоре с угрюмым взглядом ковыляет мимо меня.

– Зайду завтра, – бормочет он и выходит за дверь. Низшему рангу духовенства, как оказывается, лимузин не положен – он на своих двоих, пошатываясь, уплывает в марево полуденной жары. Какое унижение!

Я наблюдаю за ним, пока он не исчезает из виду, затем подхожу и переворачиваю табличку на двери в положение «ЗАКРЫТО». Я запираю дверь и делаю глубокий вдох. Не ожидала, что все произойдет сегодня, но это слишком хорошая возможность, чтобы ее упускать. Я иду за сумкой из учительской и с ней направляюсь в хранилище.

Вот-вот наступит момент истины. Менее чем через сто секунд после того, как Фиоре покинул здание, я вставляю тщательно скопированный ключ в замок. Сердце колотится, когда я поворачиваю свою поделку. На мгновение она отказывается сдвинуться с места, но я вожу ей туда-сюда в замке – зубья не входят в сцепление со штифтами, – и что-то встает на место, слегка скрипит, поддается. Я широко распахиваю дверь и тянусь к выключателю.

Итак, я – в маленькой комнате, где нет ни окон, ни стульев, ни столов. Под потолком – лысая, без абажура, электрическая лампочка, свисающая на проводе. У трех стен – по книжному стеллажу. В середине пола – люк.

– Что за фигня, – произношу я вслух, оглядываясь по сторонам.

На всех полках – коробки с папками, их легионы. Ни на одной нет каких-либо вразумительных словесных меток – только серийные номера. Все здесь покрыто пылью, кроме люка, который недавно открывали. Я вдыхаю и с трудом сдерживаю чих. Да, если так Фиоре ведет домашнее хозяйство, неудивительно, что святой отец на него зол.

Я смотрю на ближайшую полку и наугад достаю одну из папок. Открываю кнопку-защелку, соединяющую створки папки: внутри бумага, желтеющая, с машинописными столбцами шестнадцатеричных цифр, отбитых неинтеллектуальными чернилами на каждой стороне. Вверху каждого листа указан номер страницы. Требуется время, чтобы понять, на что я на самом деле смотрю. Это сериализованная запись данных – древние называли такую «шестнадцатеричной». Много страниц. В этой коробке их должно быть пятьсот штук. Если то же самое в других, передо мной сто тысяч страниц, на каждой где-то десять тысяч знаков. Все, что записано на этой чудовищно неэффективной среде, не очень велико – размером с геном маленького млекопитающего или около того, да и то – после того, как лишние экзоны [15] отфильтрованы. На три-четыре порядка меньше человеческого генома.

Я качаю головой и откладываю коробку в сторону. Судя по обилию пыли сверху, ее давно не трогали. Не знаю, что это за данные, но, готова спорить, не в них главный секрет Юрдона и Фиоре. Значит, они ходят сюда не за ними.

Нужно исследовать люк.

Наклонившись, я хватаюсь за медное кольцо и приподнимаю тяжелую деревянную плиту, посаженную на петли. Моим глазам предстает лестничный пролет, сбегающий вниз. Он устлан ковром, а по обе стороны от него – деревянные поручни. Итак, под библиотекой есть потайное помещение, говорю себе я, стараясь гасить рвущиеся наружу испуганные смешки на подходе. Все это время тайна была прямо у меня под ногами.

И что тут у нас?

Конечно, я спущусь туда. После того, что Фиоре сделал с Филом и Эстер, я, вероятно, буду казнена, если они застукают меня в архивах. Останавливаться поздно – значит, нужно идти до конца.