Оранжерея

В библиотеку никто настолько не торопится, что я ухожу с работы на полчаса раньше положенного. Теплый летний вечер так и зовет одолеть пешком два километра до дома. По пути мне изредка встречаются парковые рабочие, косящие траву, но это, увы, неписи. А реальных людей совсем не видать. Я что, пропустила какой-то всеобщий сбор? Неизвестно. Я шагаю себе, шагаю, покуда не выхожу на дорогу, ведущую из центра города. Спускаюсь по ней в короткий тоннель, из него снова выныриваю к дневному свету – на тихую жилую улочку, утыканную деревцами, с ленивым, почти стоячим ручейком вдоль одного края.

До меня доносятся чьи-то голоса, и я улавливаю слабый запах готовящейся снеди у одного из домов. Значит, люди остались – в оранжерее я не одна. А я уж почти поверила, что академики Схоластии поняли, что в симуляции Юрдона-Фиоре-Хант обстряпываются незаконные делишки, и, пока я торчала за библиотечной стойкой, – прибыли эвакуировать всех здешних заключенных. Такая приятная греза наяву.

Довольно скоро я подхожу к следующему автомобильному тоннелю, соединяющему жилые сегменты. На этот раз достаю фонарик, когда свет, падающий от входа, остается далеко позади. Да, как я и предполагала – в одной из стен здесь есть втопленная дверная панель. Я достаю блокнот, заношу ее в свой список – медленно вырисовывается карта взаимосвязанных сегментов. Она похожа на циклический ориентированный граф (им и является, по сути) – сеть узлов, соединенных линиями, представляющими пути-переходы с Т-воротами в середине. На этой же схеме я собираюсь отмечать и канализационные люки – после того, что повидала в архиве.

На самом деле Т-ворота как таковые увидеть нельзя: находясь в одном сегменте пространства, просто проходишь через невидимую мембрану и в следующий момент попадаешь в какой-то другой сегмент. Но расположение «дверей» в тоннелях, вероятно, что-то может сообщить – если мне хватит ума дешифровать послание. Вероятно, я сумею понять, что за граф вырисовывается – реберный, хордальный или гамильтонов. Есть не самый благоприятный вариант: никаких «ребер» или «хорд», может, нет в принципе и я имею дело с одним жилым цилиндром, разделенным герметичными перегородками под давлением. Или все сектора могут находиться в разных местах, на расстоянии парсеков друг от друга. Я стараюсь избегать слишком смелых предположений. Выискивая разгадку с закрытыми глазами, немудрено что-то упустить.

Я поспеваю домой к обычному времени, напряженная и нервная, но в то же время во власти странного облегчения. Что сделано – то сделано. Завтра Фиоре либо заметит мое вмешательство, либо нет. Или, если мне совсем повезет, он решит, что дополнительное наблюдение – дело рук Юрдона; меж этими двумя явно нет теплых чувств, и, если правильно разыграть все карты, я смогу воспользоваться их разногласиями. В любом случае чему-то эта задумка меня научит. Нельзя сидеть сложа руки – да и знаю я уже слишком много, на полпути не остановиться. Осознай кто-то из экспериментаторов, что за мысли вызревают у меня в голове, я давно бы подверглась устранению. Никакого беспорядка и ритуального унижения перед десятком фанатиков в церкви. Быстрое кипячение мозгов – раз, и все. Так что покамест Фиоре играет с огнем.

Сэм сидит в гостиной и смотрит телевизор. Я на цыпочках крадусь наверх – очень хочу принять душ. Врываюсь в свою комнату, скидываю одежду, бегу в ванную и включаю воду, чтобы смыть сегодняшние стрессы.

Через несколько секунд я слышу шаги, затем дверь в ванную отворяется.

– Рив?

– Да, это я.

– Нужно поговорить. Срочно.

– Я домоюсь и выйду, – ворчу я. – Что, не подождать?

– Боюсь, никак…

Маленькие мучения накапливаются, уж теперь я в стопудово плохом настроении. Во что превращается жизнь, когда нельзя принять душ без тревог? Я методично намыливаюсь, затем мою волосы, стараясь втирать неэффективный гель с поверхностно-активным веществом в кожу головы. После пары минут полоскания вырубаю подачу воды и открываю дверь, где сталкиваюсь с удивленным Сэмом.

– Полотенце подай, – говорю я ему, пытаясь выглядеть непринужденно. Он сразу подчиняется. Месяцы жизни в обществе оранжерейных цветочков сотворили дивные вещи с моим ощущением тела: я чувствую себя на удивление неловко из-за того, что стою перед ним голой. Думаю, Сэм и сам смущен.

– Что за важность такая важная? – интересуюсь я, переступая бортик душа.

– Телефон звонит, – бормочет он, пытаясь отвести взгляд, но его глаза возвращаются ко мне.

– Ого. И кто это может быть?

Сэм заворачивает меня в полотенце, будто я – хрупкое сокровище, к которому лучше не прикасаться. Я вся кривлюсь и пытаюсь не зацикливаться на этом.

– Фэр и Эл услышали что-то странное от Майка – говорят, нужно это обсудить.

– Плохи дела. – Я пытаюсь сосредоточиться. Вода на моей коже внезапно становится холодной. – Но насколько плохи?