Оранжерея

Меня также беспокоит вопрос, что представляют собой ящики с папками в архиве документов. По моим оценкам, они содержат около миллиарда байтов, записанных на стабильном носителе в течение десятков, может, сотен гигасекунд. Споры. Им для этого нужны дети, верно? Я не помню, почему больше не регистрируются вспышки Короля в Желтом – это одно из тех воспоминаний, которые слишком глубоко залегли, их просто так не вытянешь. Но должна же быть какая-то связь, не так ли? Оригинальный вирус распространялся через людей-носителей, грубо редактируя их, внедряя свой код ядра и заставляя их задавать команды отладчика для загрузки и выполнения вируса на каждом выявленном ассемблере. Так Король расползся по сети. Наши модемы сейчас не работают должным образом, так? Хм-м-м. Новые А-ворота отличаются от старых, но они – такая же монокультура, просто созданная с прицелом на противостояние стратегиям заражения Короля. Не могу перестать думать о военном ассемблере в подвале библиотеки. Здесь мне чего-то не хватает, какой-то важной детали мозаики – у меня недостаточно данных…

Одетая по-рабочему, стою у плиты с чашкой кофе и не помню, как сюда попала. Я вздрагиваю, охваченная абстрактным безликим страхом. Неужели я оделась, спустилась вниз и приготовила кофе в какой-то интроспективной дымке, глубоко задумавшись о настоящей цели этого эксперимента? А может, со мной происходит что-то похуже? Тот факт, что я могу читать слова «Я люблю тебя», но слышу их как […], говорит о том, что что-то не так с моим речевым центром. А если у меня провалы в памяти, может, я заболела. Серьезно больна. Холодный пот покрывает мою шею, когда я понимаю, что, может статься, вот-вот размотаюсь как вязаный шарф, зацепившийся за гвоздь. Я знаю, что моя память полна пробелов, из-за которых ассоциации между концепциями и опытом разорваны, но что, если удалили слишком много? Способна ли оставшаяся часть меня попросту распасться, отказать? Не подведут ли меня постепенно мои навыки говорить, помнить и воспринимать реальность?

Не знать, кто ты есть – гораздо хуже, чем не знать, кем ты был/была.

Я выхожу из дома, оставляя Сэма спящим наверху, и топаю на работу. Как всегда, жарко – мы, кажется, вступаем в лето по расписанию. Мне идется легко, пусть я иду в направлении, противоположном обычному маршруту. Я планирую сделать петлю и подойти к району, где находится библиотека, с задов, по другой улице, по которой обычно не хожу.

Вскоре после этого я открываю библиотеку, которая выглядит чистой и опрятной. Здесь, наверное, дежурит непись, когда ни Яны, ни меня нет – какой-нибудь внештатный уборщик. Я иду в комнатку для персонала выпить еще кофе, прежде чем появится Фиоре. Пока я таращилась на закипающий чайник, кое-кто застал меня врасплох.

– Яна! – взвизгиваю я. – Что ты здесь делаешь? Я-то думала, ты болеешь!

– Уже чувствую себя намного лучше, – объясняется она с легкой улыбкой. – Меня всю последнюю неделю сильно тошнило, беспокоила боль чуть пониже спины, но теперь она отступила и приходит реже. Вообще не болит, если не наклоняюсь и не поднимаю тяжести. Вот я и решила зайти, покуковать немного на стойке регистрации.

Проклятие.

– Ну, пока здесь довольно спокойно. Тебе необязательно оставаться. – Тут мне в голову приходит одна мысль. – Ты же знаешь, что произошло в воскресенье?

– Да. – Черты ее лица каменеют. – Я так и чувствовала, что должно произойти что-то плохое: Эстер и Фил слишком неосмотрительно себя вели. Но чтобы такое…

– Будешь кофе? – Я импровизирую на ходу, пытаясь придумать, как вытащить Яну отсюда, хотя бы пока я буду заниматься вещами, способными поставить на мне прочный крест, если что-то пойдет не так.

– Да, пожалуйста. – Теперь у нее такой задумчивый вид. – Мне хотелось своими руками задушить этого жирного маленького говнюка!

– К слову, о Фиоре – этим утром он должен заехать, – замечаю я, стараясь говорить как можно небрежнее, надеясь тем самым привлечь ее внимание.

– Реально? – Яна стреляет в меня глазами.

Я облизываю губы.

– Прошлой ночью произошло кое-что еще. Я… было бы очень здорово, если бы ты могла оказать мне одну услугу.

– Что за услуга? Если это связано с тем, что было в воскресенье…

– Нет. – Я делаю глубокий вдох. – Связано с женщиной из моей когорты по имени Касс. Ее муж, Майк – я и еще несколько парней наведались к нему вчера вечером, ну и, в общем… Касс пришлось отвезти в больницу. Мы следим за тем, чтобы он к ней не подходил, но сама понимаешь…

– Майк – это парень с большим носом и глазками как у бешеной зверюги?

– Похоже, да.

Яна ругается про себя.

– И что, он устроил ей плохую жизнь?

Поначалу я даже не сразу нахожусь с ответом.

– Настолько плохую, насколько вообще возможно. Если он снова ее найдет, боюсь, попросту убьет. – Я смотрю на нее. – Яна, суть в том, что Фиоре знал, что Майк вытворяет. Он не мог не знать, но ничего не предпринял! Готова поспорить, следующим воскресеньем он выпишет нам крупный штраф за то, что полезли не в свои дела.

Яна задумчиво кивает:

– Так что ты от меня хочешь?

Я выключаю чайник.