Оранжерея

После отправки особого кода активации процесс набирает непредвиденные обороты. Внезапно появляются каналы инструкций с привилегированным статусом. Зараженные ворота создают защитные механизмы и защищают соединения с ближайшими T-воротами; начинают прямо общаться друг с другом для обмена инструкциями и информацией. Преимущество Короля в Желтом в том, что зараженные A-ворота могут отправлять друг другу пакеты данных с сообщениями как одноранговая сеть. Располагая правильными идентификационными кодами, можно отправить инструкции к удаленным воротам, что заражены Королем, для производства или модификации определенных вещей. Или, скажем, поручить им внести определенные изменения в людей, использующих шлюз. С ним можно делать что угодно и даже кого угодно.

Страшное оружие появляется, казалось бы, случайным образом, участвуя в миссиях по поиску и уничтожению неизвестно чего. Кто-то где-то пишет макросы, и единственный способ остаться в стороне – разорвать все соединения T-ворот, отключив зараженные ассемблеры от источника команд. Но A-ворота все еще будут заражены, и Король в Желтом в них останется активным. Если использовать А-ворота для создания новых ассемблеров, то, даже если загрузить в них принципиально новые конструкционные решения, на выходе все равно получится зараженный ассемблер – Король каким-то образом отслеживает через нанорепликаторы определенные паттерны и пихает себя во все, что кажется хотя бы отдаленно этим паттернам отвечающим. Единственное решение видится в том, чтобы откатиться к технологии, предшествующей репликатору, и использовать зараженные ворота для создания инструментов, не наделенных собственным интеллектом. После этого можно попытаться восстановить незараженный ассемблер из обломков технологических систем, пришедших из пост-сингулярной эры. Ну или сдаться на милость Короля и смириться с последствиями – вот что мне лаконично сообщают Кошки Лайнбарджера. Когда они затем спрашивают, чем я занимаюсь, я спрашиваю их, могу ли присоединиться к ним.

Обстоятельства, при которых я стал танком, ясны – а вот почему я им стал…

Когда яркий всполох рассвета касается моей подушки, я просыпаюсь, потягиваюсь, зеваю и смотрю на Сэма, спящего рядом со мной. Нежное чувство настолько переполняет меня, что чуть не останавливается сердце. На мгновение хочется вернуться туда, где я – Робин, мужчина, а Сэм – Кей, женщина, и мы оба достаточно интегрированные в социум люди, которые могут быть где угодно и делать все, что захотят. На мгновение мне жаль, что так и не довелось узнать, каков Сэм на самом деле…

Приходится заставить себя встать: сегодня рабочий день, и я должна быть в библиотеке, потому что по крайней мере один клиент – Фиоре, будь он неладен, – явится туда. Перспектива заняться своими обычными делами после того, что произошло прошлой ночью, кажется мне странной – она сносная для неписи, а для человека иррациональна. Я будто стала существом, которое подсознательно следует определенным привычкам и чтит команды неизвестного кукловода. Но просто делать свою работу недостаточно, напоминаю я себе. Работа для меня – лишь прикрытие. Хотя я до сих пор не совсем понимаю, что здесь происходит, почему меня сюда послали и кто такие на самом деле Юрдон и Фиоре, – из омута памяти всплыло достаточно, чтобы оправдать кое-какие подозрения. И мозаика, которую я собираю, не дает красивого узора.

Я абсолютно уверена, что со стороны проект Юрдона—Фиоре—Хант должен казаться успешным экспериментом в области социальной психологии. Дано: замкнутый микрокосм с уникальными правилами и внутренней динамикой, пугающе близкой к тому, что описано в книгах, пролистываемых мною на досуге в библиотеке. Доказать: насколько аутентична условная обратная связь с обществом темных веков. Сдается мне, такая задачка по плечу Юрдону и Фиоре – они без труда пустят пыль в глаза комитету по академической этике, назначенному Схоластией. Да, в самой экспериментальной среде дела идут иначе, но, когда Юрдон, Фиоре и таинственная персона Хант объявляют о продолжении и говорят, что все заключенные согласились продлить свое участие, никто не станет копать слишком глубоко. К тому времени экспериментальная популяция увеличится почти вдвое. Половина заключенных будут новорожденными гражданами, не известными надзорному комитету во внешнем мире. Вообще, не мешало бы посмотреть на здешнюю больницу и навестить Касс. Разведать, на что похожи местные родильные дома – держу пари, они довольно продвинуты по меркам заведений темных веков, – и что там ожидают большой наплыв пациенток.