Оранжевая смута

Как ее довезли, как открылся и закрылся лифт, как она вошла в свой кабинет, она не помнила. Только крепкий кофе и коньяк привели ее в рабочее состояние, и она, как и вчера, отвечала на многочисленные звонки, но была необычайно мягка и доброжелательна в разговорах. День кончился очень быстро. Домой она не стала возвращаться, а устроилась на ночлег у себя в кабинете. Два дня спустя, ближе к ночи, напросилась к президенту, и он принял ее в той же своей резиденции.

Казалось, он потеплел. Все складывалось как будто нормально. Еще немного, и великий муж, лидер нации, дрогнул бы перед плачущей красивой женщиной, но… в кабинет ворвался без стука Петро Пердушенко, обхвативший голову руками, как будто случилось землетрясение и президентский дворец на краю пропасти. Юлия вскочила, как ужаленная. Казалось, из покрасневших глаз лились окрашенные кровью слезы. То были слезы ненависти.

– Виктор Писоевич! – воскликнул Петя, не обращая внимания на плачущего премьера. – Беда. Меня лишили депутатского мандата – как же я теперь без него? Помоги, дорогой кум. Ты мне предложил добровольно уйти в отставку, и я послушался твоего совета, дал добро, ну мандат-то мне надо оставить, у меня несравнимые заслуги перед отечеством: я был на трудном участке и по совместительству исполнял обязанности депутата Верховной Рады. Это волшебное удостоверение делало меня неприкосновенным. Я мог попасть в любую неприятность, но достаточно было показать эту волшебную книжечку, и от тебя все отворачивались и даже приносили извинения.

– Литвинов сейчас в Америке. Пойдем, позвоним Мартынюку, если еще не поздно.

– А как же я? – пропищала Юлия, но лидер нации ушел под руку со своим кумом, даже не повернув головы в ее сторону.

33

После бессонной ночи, утром 8 сентября, Юлия отправилась на работу раньше обычного. Выпив две чашки кофе, чтоб не слипались глаза, она села на переднее сиденье и дала команду сонному водителю ехать к правительственному зданию. Был седьмой час утра. Дежурные на первом этаже уже привыкли к тому, что хозяйка здания на Грушевского приходит раньше всех, а то и ночует в своем роскошном номере, рядом с рабочим кабинетом. Но так рано, как сегодня, она еще ни разу не появлялась. Возможно, ей уже позвонили и сообщили тяжелую для нее новость, в которую она никак не может поверить.

Капитан Шкандыбайло испугался, не случилось ли что-нибудь, не возник ли пожар на верхних этажах и ей об этом сообщила пожарная служба, но запаха гари не чувствуется. Капитан вытянулся в струнку, но не так, как всегда, а несколько нервозно, глядя на хозяйку испуганными глазами.

– Доброе утро, – весело сказала Юлия и протянула капитану руку.

– Служу ридной неньке Украине! – пропел капитан, прикладывая руку к козырьку.

– Ну что нового, капитан?

– Ничего хорошего… – запнулся капитан. Он хотел сказать Юлии, что она уже не премьер, что он слышал Би-Би-Си, но Юлия, как игривая кошка, прыгнула в раскрывшийся лифт и умчалась на верхние этажи в свой кабинет.

Едва она открыла кабинет, как услышала непрерывные звонки сразу нескольких аппаратов. Она схватила три трубки одновременно: две приложила к ушам, а третья повисла в воздухе.

– Говорит Турко-Чурко, примите сигнал SOS! Юлия Феликсовна, это вы у телефона?

– Да, я, а что произошло?!

– Произошло самое страшное, хуже землетрясения, хуже начала третьей мировой войны с применением атомного оружия. Этот Квазимодо предал нас. Он издал указ об отправке правительства в отставку во главе с вами, Юлия Феликсовна. Вы великая, благородная женщина, дочь всего украинского народа, но вы больше не премьер, а я не министр. Что нам делать, куда деваться? У меня пропало свыше двадцати выгодных сделок, которые могли принести двадцать миллиардов гривен дохода. У меня фундамент будущего особняка в Испании, два ресторана и одна гостиница в Крыму, и все это провалилось в преисподнюю. А сколько у вас особняков недостроенных, Юлия Феликсовна? Голубушка, если вы эмигрируете в Англию к своему зятю, возьмите и меня, я буду вам верным слугой.

Турко-Чурко мог говорить еще минут двадцать, но Юля прервала его.

– Не может этого быть, – произнесла она со злостью. – Это провокация, Турко-Чурко. Я вас накажу. Или вы решили посмеяться надо мной?

Она бросила трубку и поднесла к уху другую.

– Говорит министр юстиции Заварич-Дубарич! Произошел государственный переворот. Наш президент совсем рехнулся и отправил нас всех в отставку. Мы с вами потеряли слишком много – лишились депутатских мандатов и должностей. Надо организовать массы на Майдан. Необходимо действовать слаженно и быстро. У меня на западе шестнадцать дивизий под командованием Школь-Ноля.

– Обзвоните всех и попросите срочно прибыть на закрытое совещание по поводу выработки новой тактики.

Юлия произносила эти слова с увлажненными глазами. Она чувствовала себя оскорбленной, в одиночестве на тонущем корабле и, хотя на спасение надежд было катастрофически мало, делала все во имя спасения.

Следующая трубка была из Харькова. Губернатор сказал: