Оранжевый портрет с крапинками

— Тогда не будем тянуть, Жора. Может, бог морей будет милостив?

— На то и надежда...

Матросы и Жора разобрали стаксель-шкоты. Капитан Ставридкин встал рядом с рулевым Макарони.

— Начали, ребята. Ували помалу... Хватит... К повороту!

— Есть к повороту! — откликнулся Жора.

— Поворот! Крути, Витя!.. — и сам стал помогать вертеть штурвал.

Яхта пошла носом к ветру. Не очень охотно пошла — скорость еле-еле, парус маленький. Встала носом точно к ветру и волне, заныряла пуще прежнего.

— Стаксель на ветер! — заорал капитан. Жора и матросы вручную вынесли налево как можно дальше шкотовый угол штормового треугольника. Яхта подскочила и ухнула с волны еще, еще и... наконец перевалила на левый галс.

— Ура! — завопил у штурвала Макарони и тут же трижды плюнул за плечо.

Капитан облегченно улыбнулся.

— Ну и лады... Жора, займись с Охохито подветренными вантами, поставьте временные талрепы... И можно, пожалуй, поднять наполовину грот. Побежим как надо. Терять нечего, теперь все равно не миновать Синетополя, придется заходить на ремонт. Невеселое дело, да все же лучше, чем к рыбам в гости...

Скоро «Кречет», прыгая с волны на волну, мчался среди гребней в бейдевинд левого галса. Паруса были уменьшенные — все тот же штормовой стаксель и зарифленный наполовину грот, но скорость была приличная, потому что ветер не слабел. Между тем опускались сумерки...

На камбузе шла беседа. Дядюшка Юферс довольно рассказывал:

— Капитан так и сказал: «Теперь без захода в Синето-поль не обойтись, а там застрянем на сутки, не меньше». Надо ремонтировать растяжки, спасать мачту. Да и двигатель проверить... Так что твоя судьба, Гоша, вроде стала поулыбчивей...

— Ох... это... не знаю...

— Будем надеяться... А пока включим музыку... — Дядюшка Юферс нажал кнопку плеера, и послышалась знакомая песня о сундучке.

— Макарони услышит, опять начнет накликать всякие беды, — опасливо сказал Максим.

— При таком свисте не услышит, — возразил Владик. — Да и чего в этой песне плохого? Сперва страшновато, а потом все хорошо. Про кота, которого взял с собой юнга Генри... Может, это про того самого кота, что в другой песне, в колыбельной... — И он погладил Андрюшку, которого держал на колене.

Дядюшка Юферс быстро перемотал пленку, и послышался последний куплет колыбельной:

  Кот корабельный приткнется под боком
  (Стрелка компасная — кончик хвоста).
  Канет печаль твоя в море глубоком,
  Если тихонько погладишь кота...

Помолчали под чувствительную песню. Гоша поворочался и сказал:

— Хорошо это... когда на судне кто-то живой, с лапами, с хвостом... У нас на клипере, при капитане Аполлоне Филиппыче Гущине-Безбородько, был это самое... пудель. Звали его это... Бимс! Всех потешал, танцевал это... под балалайку. Боцмана Пантелеича изображал, как тот... это самое... выпимши из увольнительной по трапу идет... Тот это... не обижался... А еще он это... всех лечил обязательно. Если кто обдерется до крови, палец... это самое... порежет или на гвоздь напорется, сразу Бимса зовут. Он

это... полижет, и скоро, значит, никакой болячки и заразы...

— Сейчас бы сюда этого Бимса, — вздохнул Владик. — А то Андрюшка хороший, но лизать раны не умеет...

— А что... это... у тебя где? — тут же заволновался Гоша.

— Да, кажется, нога припухла под бинтом...

— Это... болит?

— Маленько... Да ладно, пройдет...

— Ну-ка, ну-ка... — Дядюшка Юферс ухватил Владика за щиколотку и начал толстыми своими пальцами разматывать бинт (конечно, уже не самодельный, из простыни, а марлевый). — Ай, и правда припухло... Уж не заразил ли?

— Да не...

— Я это... — нерешительно сказал Гоша. — Если, конечно, никто не против... Я это самое...

— Что, Лангустыч? — с ожиданием глянул на него дядюшка Юферс. — Рецепт имеется?

— Не рецепт, а то самое... — Гоша поскреб под вязаным колпаком темя. — Насчет этого... значит, Бимса. Маленько еще колдовства-то у меня осталось... Может... попробовать?

— Как это? — разом выдохнули Владик и Максим.

— Вы только... это... сперва прикройте глаза... чтобы, значит, не сглазить... и ты, Юферс...

Мальчики и дядюшка удивленно переглянулись, но послушались.

Корабельный гном пооглядывался, съежился, забормотал, закрутил большими пальцами сложенных на животе рук... шумно выдохнул... и перед ним затанцевал на задних лапах черный лохматый пудель.

— Значит, это... вот... Бимсик, хороший ты пес...

Дядюшка и ребята изумленно уставились на песика.

А тот, не смущаясь новой обстановкой, потанцевал, лизнул гному ладонь и деловито обернулся к Владику. Сразу понял, что надо делать. Шершавым языком принялся вылизывать покрасневший рубец.

— Ой... — шепотом сказал Владик.

— Это самое... терпи, если щекотно...

— Да не щекотно, а... не верится... Он настоящий?

— А ты это... погладь...

Владик погладил пуделя. Тот помахал хвостом, не прекращая своего медицинского занятия. А когда прекратил, сел и вопросительно посмотрел на всех по очереди.