Оранжевый портрет с крапинками

— А у меня вот... тоже... — Максим храбро отодрал от колена пластырь. — Еще не совсем подсохло. И болит иногда...

Бимс продемонстрировал полную готовность помочь и другому мальчишке. Такая, мол, моя корабельная служба. Начал лизать колено.

— Мы с Владиком оба хромые инвалиды, — улыбнулся Максим виновато, словно извиняясь за прежние грехи. — Только он сильнее пораненный...

— Теперь оба избавитесь от инвалидности, — пообещал дядюшка Юферс, бинтуя Владику ногу. — Хорошая собачка Бимс. Вот ведь какое чудо... Гоша, ты ее насовсем сюда или...

— Это самое... насовсем такое не получается... на минутку только...

Бимс оглянулся на гнома: я, мол, свое дело сделал.

— Это... умница Бимс, — похвалил Гоша. — А теперь это самое... беги. Привет Аполлону Филиппычу...

Бимс еще раз мотнул хвостом и... не убежал, а просто растаял в воздухе.

— Ну вот, — вздохнул Максим. — Даже спасибо сказать не успели.

— А вы это самое... скажите. Он услышит...

Владик и Максим посмотрели друг на друга, зажмурились и громким шепотом произнесли вместе:

— Спа-си-бо, Бимс...

И послышалось сквозь штормовой шум, будто кто-то весело тявкнул вдали...

Дядюшка Юферс опять включил колыбельную.

Ветер, кажется, стал спокойнее, ровнее. Ребят клонило в сон. Они, сидя рядышком, привалились друг к другу.

— А когда будет Синетополь? — пробормотал Максим.

— Если все пойдет без приключений, то завтра утром, — разъяснил дядюшка Юферс. — Хотя на море случается всякое...

«Кречет» шел по темному морю среди смутно белеющих гребней.

Под низкими облаками прорезалась оранжевая щель заката... 

5. ПРИКЛЮЧЕНИЯ В СИНЕТОПОЛЕ

«Кречет» ошвартовался в Яхтенной гавани Синетополя рано утром. Старинный приморский город белыми ступенями спускался к бухте...

Капитан Ставридкин завел со старым боцманом деловой разговор:

— Дядюшка Юферс, есть к вам большая просьба. Мы целый день будем ремонтироваться, крепления вант-путенсов на правом борту еле дышат, да и обшивка малость пострадала, так что...

— Степа! Да разве я не понимаю? Я хотя и в пенсионном возрасте, боцманскую науку не забыл и все, что надо... Помогу изо всех сил...

— Дядя Юферс! Самая большая помощь будет, если вы заберете мальчишек и отправитесь с ними в город до вечера. Чтобы они не болтались под ногами. Тем более что им отчаянно хочется на берег, а одних отпустить я не могу... А с ремонтом управятся те, кто помоложе!

— А! Ну, ежели так... Тогда мы зайдем в гости к моей старой знакомой, к мадам Элеоноре. Очень своеобразная и приятная дама. Когда-то, во времена «Долбленой тыквы», служила у меня экономкой. Потом уехала сюда, к племяннику, завела собственную таверну и неплохо с ней управляется. В отличие от меня... Однажды был такой случай...

— Вот и хорошо, вот и хорошо... Вы, пожалуйста, разбудите ребят, покормите и ведите гулять. В Синетополе есть на что посмотреть...

Через несколько минут Владик, Максим и дядюшка Юферс направлялись к трапу. Дядюшка был в плаще до пят.

— Чегой-то вы, господин Юферс, так закутались? — оживленно заговорил Паганель, успевший спрятать в широкий карман свой мобильник. — День, говорят, будет жаркий...

— Мало ли чего говорят! Вчера вон тоже говорили, что все спокойно, а как плюнуло!.. А плащ, если что случится, нам сразу как палатка. Верно, ребятки?

— Ага! — дружно откликнулись Максим и Владик, стараясь ногами придерживать полы дядюшкиного плаща...

Когда сошли на причал и проследовали через территорию яхт-клуба, дядюшка с облегчением скинул и свернул свой «балахон». Освобожденный из укрытия корабельный гном Гоша радостно щурился на солнышко и бодро потягивался.

— Это самое... какая благодать... Я в Синетополе был последний раз... это... девяносто пять лет назад. На шхуне «Румяная Матильда»... В ту пору корабельных гномов здесь было множество, никто на нас внимания не обращал...

— Да и теперь не обращают, — заметил Максим. — Вы, Георгий Лангустович, держитесь независимо...

— А я... это... я и так...

И они двинулись по приморским улицам мимо лавочек, старинных домов, маленьких пестрых рынков и шумных фонтанов, в которых плескались ребятишки...

Остановились у входа в одноэтажное здание с висящей на цепях вывеской. На вывеске была изображена дама в розовом платье, опирающаяся на большущий якорь, и тянулась по кругу надпись: «Прекрасная Элеонора».

На самом деле хозяйка таверны оказалась не такой уж прекрасной — довольно высокой, худой и пожилой. Но весьма энергичной, с шумным и несколько восторженным характером.

— Добрый день тебе, прекрасная Элеонора... — начал дядюшка слегка игриво, когда оказался в помещении. При этом он придерживал за плечи мальчишек, а Гоша скромно укрывался за его широкой штаниной.

Мадам Элеонора за стойкой всплеснула руками.

— Братец Ю! — Она торопливо выбралась из-за прилавка, бросилась к гостям. — Наконец-то ты вспомнил свою верную Элеонору! — Она обняла дядюшку, отодвинула, поразглядывала. — Все такой же красавец! Неприятности тебя не согнули, не-ет...

— Ты тоже все такая же...

— Я держусь. Как говорится, надо быть сильнее обстоятельств...

— Ты всегда была молодцом...