Орда (Тетралогия)

Пустив лошадей мелкой приёмистой рысью, парни приникли к гривам. Лошади неслись, словно выпущенные из тугого лука стрелы, оставляя позади поднятую копытами пыль. А впереди расстилалась каменистая степь, а ещё дальше — жёлтые пески пустыни. И чёрное облако! Которое постепенно — нет, уже очень даже заметно — нарастало. Ребята переглянулись — успеем ли? И оба разом кивнули — успеем.

Вырвавшийся чуть вперёд Кэзгерул Красный Пояс вдруг на скаку обернулся, радостно махнув рукою вперёд. Да Баурджин и сам уже заметил дымящийся столб пыли, поднятый копытами чужих лошадей.

— Вон они! — дождавшись напарника, кивнул Кэзгерул. — Ничего и не четверо — всего трое.

— Думаешь, это воры?

— А кто же? Кому тут ещё быть?

Баурджин замялся:

— Ну, может, охотники.

— Они не поскакали бы в пустыню. Тем более — сейчас, — резонно заметил Кэзгерул. — Видать, опасаются погони.

Дубов вдруг подумал — а что они будут делать вот сейчас, совсем скоро, когда наконец нагонят этих самых воров? Инстинкт кочевника Баурджина подсказывал, что те, кто крадёт скот — не люди, а самые гнусные твари, все всяких сомнений, достойные смерти. А Кэзгерул, говорят, хорошо стреляет…

— Кэзгерул, ты сможешь достать их стрелою?!

— Конечно, — парень сузил глаза, — напрасно ты спрашиваешь.

Баурждин покачал головой:

— Я не о том… А что, если это не воры, а честные люди? Тогда что же — мы убьём невинных? Нехорошо. К тому ж из-за этого может начаться война. Вот что, сделаем-ка так — я поеду дальше один, остановлю их, поговорю, а ты спрячься вон хоть за этой штуковиной, — юноша кивнул на сложенный из круглых камней столб с идолом какого-то неизвестного бога. — Спрячься и жди. Если я два раза махну рукой, вот так… — Баурджин показал, — стреляй, не раздумывая. В меня только смотри не попади.

— Обижаешь!

— Шучу!

Улыбнувшись напарнику, Баурджин бросил лошадь вперёд. Мало того, закричал, махая рукою:

— Эгей, эй! Постойте! Да, постойте же, говорю…

Он видел, как скакавшие впереди всадники — действительно, трое — оглянулись, рванули быстрей… и тут же замедлились, остановились, переглядываясь с наигранным удивлением.

— Мир вам, — подъехав ближе, Баурджин вежливо поздоровался, пристально рассматривая незнакомцев. Трое доходяг — другого слова, пожалуй, было и не подобрать — смуглые до чрезвычайности, почти негры, одеты в какую-то рвань, кони так себе, всего по одному на каждого. Что и говорить, нищета, не позаботились даже о заводных лошадях, да и нет их у этого сброда, скорее всего… Ага, вот и бараны! Связаны, перекинуты через крупы коней у седел. Не убили — видать, намереваются их продать… либо опасаются, что мясо может протухнуть. Ну, ворюги… Попались!

— Не видали тут моих друзей-охотников? — старательно пряча гнев, Баурджин выпалил первое, что пришло в голову. — Мы э-э-э… ищем потерявшуюся лошадь. Кстати, а её не видали? Каурая такая, с белым пятном.

— Не видали мы ни лошадей, ни всадников, — грубо отозвался один из бродяг — с неприятным хищным лицом. — Поезжай своей дорогой, парень.

— А баранов… баранов не продадите? — Баурджин подъехал уже совсем близко, так, что на шерсти барана у седла хищнолицего хорошо стало видно тавро — чёрный треугольник, знак рода Олонга. — Знатные у вас бараны, жирные… Где пасли? — парень уже почти кричал — с такой силой свистел поднявшийся ветер.

— Говоришь, твои друзья где-то в этих местах? — доходяги переглянулись. — Что же они, не боятся песчаной бури?

— Не знаю, — юноша растянул губы в улыбке. — Они могут быть и там, и там…

Подняв руки над головой, он махнул два раза, так, как совсем недавно показывал Кэзгерулу.

Положив руку на торчащий за поясом нож, приготовился… но вместо свиста стрелы услышал лишь усилившийся вой ветра! Баурджин обернулся — и горячий песок хлынул ему прямо в глаза, а сильный порыв ветра едва не сбил с лошадей всадников… Юноша быстро спешился и рванул на бок лошадь — похоже, они всё-таки не успели до бури…

А бродяги, наоборот, хлестнули плетьми коней. Куда ж вы, дурни? А, надеетесь доскакать во-он до той сопки? Похоже, зря надеетесь.