Орда (Тетралогия)

А лошади ржут, храпят, прядают ушами, и — на удивление — не видно вражьих стрел. Это хорошо, это очень хорошо, видать, не до того вражинам… Эх, сохранить бы своих! Вон они, скачут, несутся, низко пригнувшись к гривам коней. Здоровяки — Кооршак и Юмал, — у них хоть копья имеются, а вот у прочих «сусликов» одни стрелы. Плосколицые Ильган и Цырен, за ними ещё двое, потом — малыш Гамильдэ-Ичен, а уж последними — Гаарча с Хуридэном. Н-да-а… Не очень-то они торопятся.

Интересно, как там, впереди? Разбиты ли основные силы врага, или, может, бежали уже неизвестно куда? А вдруг собрались с силами и скачут уже вперёд всем своим несокрушимым туменом? Знать бы! Как всё-таки не хватает раций… как не хватало их тогда, в тридцать девятом! А что такое танки без раций? Неуправляемое железное стадо. Даже быстроходные «бэтэшки»… Тем более — быстроходные.

— Хур-ра-а! Хур-рра-а! — орали со всех сторон, и конь Баурджина летел по равнине стремительной приёмистой рысью.

Юноша оглянулся в седле — не отстают ли? Нет, не отставали.

— Хур-ра! Хур-ра!

Где-то далеко справа мутным, почти неразличимым пятном маячили главные силы. Бежавшие по небу облака затмили солнце, пошёл снежок, сначала — мелкий, а потом все крупнее.

— Хур-ра!

Баурджин увидел врага внезапно — вот только что никого не было и вдруг раз — возникли, словно из-под снега, всадники на гнедых конях. Своих здесь не было, значит — чужие.

— Хурр-ра-а!

Юноша два раза махнул левой рукой и быстро пригнулся — то был знак остальным, чтоб стреляли. Молодцы! Поняли! Над самой головой засвистели стрелы. Враг тоже огрызнулся — поразив коня Гаарчи и… и кого-то ещё… сейчас было неясно кого, да и некогда выяснять. Потом, все потом!

Сближаясь с врагом, Баурджин махнул правой рукой:

— Копья!

Жаль только, не у всех они были, но у кого были…

Хоть и коротко копьецо, по сути — казачья пика — а всё же как здорово оказалось вдарить им с налёта! Вражеский круглый щит из обтянутого красной кожей дерева разлетелся на куски. А сам вражина, взвив коня на дыбы, полоснул саблей! Хорошо, Баурджин среагировал, пригнулся, выставив вперёд копье. Чёрт! Перерубил-таки! Ай-ай-ай, нехорошо как! Юноша с сожалением покачал головой, увидев, как отрубленный наконечник копья тяжело шмякнулся в снег. Что ж… Враг, торжествуя, приподнялся на стременах, раскручивая над головой сабельку. Боже, как отвратительно от него пахло! Наверное, язычник — никогда не моется. Ишь как щерится, сволочуга, а глазёнки-то, глазёнки — узкие, словно смотровые щели у танка. Самурай недорезанный!

Сверкнув, опустилась сабля… Баурджину казалось — медленно, а на самом деле — быстро. Вот сейчас, вот-вот сейчас, опустится, коснётся шеи, отрубит голову или разрубит пополам, до самого седла, торс… И главное, не спастись, не уклониться, сабля — оружие коварное, куда там мечу! Вот он уже — близко-близко — сверкающий смертью клинок…

Баурджин резко выставил вперёд обломок копья, по сути — шест, ударив концом его врага в лицо! И ведь попал, угодил прямо в левый глаз! А и поделом! Не растягивай удовольствие, коли взялся рубить, так руби сразу.

Воин завыл, зашатался в седле, выпустив из рук саблю. Сверкающий клинок воткнулся в снег. Баурджин не поленился, нагнулся, подхватил… рубанул с плеча! Вдруг сделавшееся каким-то мягким лицо врага медленно стекло с черепа… осталась лишь кровавая маска!

Юношу, вернее — Дубова, ничуть не замутило — на фронте, в Отечественную, не то ещё приходилось видеть. Вытерев саблю об полушубок, Баурджин соскочил с коня, стащил с поверженного вражины ножны. Быстро прицепил к поясу и вскочил в седло:

— Хур-ра-а-а!

И, дав шенкеля коню, поскакал, понёсся, догоняя своих — те уже, похоже, давно увлеклись преследованием.

Догнал… Обогнал… Ага, вон они — удирающие вражьи спины. Десятник поднял левую руку — готовить стрелы. Впрочем, и сами должны были уже догадаться, не командовать же в таких мелочах!

— Хур-ра-а-а! Хурр-ра! — кричали юные воины Баурджина, рядом с ним нёсся десяток Кэзгерула Красный Пояс, а, чуть поодаль — и другие десятки найманского рода Олонга. А Жорпыгыл? Нет, его не было, как не было и отборных воинов кочевья Олонга. Ну, правильно, у них же другая задача.

— Хур-ра-а!

Казалось, это стремительное, как взмах орлиного крыла, наступление, этот лихой, можно сказать, уже удавшийся рейд так же хорошо и закончится — преследованием и пленением бегущих врагов. Баурджин оглянулся — его воины неслись вперёд, улыбаясь и полностью позабыв о страхе.

— Хур-ра!

А враги… враги позорно бежали… и в этом их чересчур уж поспешном бегстве явно было что-то не так! А не заманивают ли? Вполне вероятно, ведь приёмы ведения войны у кераитов с найманами одни и те же.

Останавливая увлёкшихся погоней воинов, Баурджин закрутил в воздухе левой рукой, словно бы рисовал круг. Повинуясь ему, парни поспешно придержали коней… и то же самое сделали воины Кэзгерула. А остальные неслись: — Хур-ра! Хур ра!

— Почему мы остановились? — подскакав ближе, сверкнул глазами Гаарча. — Вся добыча сейчас достанется другим!