Орден Черного копателя

Вспоминаю нашу прогулку десятилетней давности. Мы лениво прогуливаемся меж столиков. Лето, жара, скукота. Одни и те же лица, одни и те же монеты, марки, открытки… Впрочем, вон приезжий с ворохом старых открыток. Мы направляемся к нему. По злорадным улыбкам местных завсегдатаев я понимаю, что там нам ничего не светит. Все интересное разобрано и пересмотрено двадцать раз до нас, остался один хлам. Действительно, большинство открыток хоть и старые, но из-за потертостей, изломов и других дефектов совсем потеряли коллекционную ценность. Те темы, которые теперь в моде – виды городов, корабли, иудаика, царская семья, ранние открытки с советской символикой и так далее – отсутствуют напрочь. В общем, куча бумажек годных лишь в макулатуру. Но Вася сосредоточенно роется там и под удивленные взгляды завсегдатаев выбирает три открытки. Народ подтягивается, чтобы посмотреть, что он там навыбирал. Ничего особенного, три заурядных весьма потрепанных экземпляра.

– Сколько? – спрашивает Вася.

– По пять гривен, каждая, – нагло усмехается продавец.

– Вася, не торгуясь, отдает пятнадцать гривен. Я поражен. В лучшем случае эти открытки стоят по гривне за штуку, но я не дал бы и гривну за все три. На мой взгляд, Вася дал себя нагло и безжалостно обмануть.

Так считают и все окружающие, включая и продавца.

– Вы, наверное, начинающий – с сытой улыбкой нескрываемого превосходства говорит продавец, пряча деньги.

– Нет, просто давно не встречал таких занятных экземпляров, -

спокойно говорит Вася.

– Ну, с Вами все понятно, – все еще не понимая, с кем он имеет дело, – говорит продавец. Зрители и я тоже настораживаемся.

Тут Вася взмахом фокусника достает одну из купленных открыток и протягивает ее мне.

– Что скажешь?

– Иностранная открытка, откуда-то с Востока, начало двадцатого века, кажется на французском, – пытаясь угадать в чем тут секрет, бормочу я.

– Все правильно, только не совсем точно, – говорит Вася.

– Если же быть точным, то это открытка русского военнопленного из Японии. Причем не рядового, а офицера. Текста много и наверняка, судя по обилию названий и чисел, речь идет об оценке боевых действий, что само по себе небезынтересно. Вот здесь смотрите по-французски слово «Варяг». Может быть, открытку писал пленный морской офицер с «Варяга». Тогда это интересно вдвойне. Стоит только просмотреть списки офицеров крейсера и многое проясниться. Но даже если и нет, открыток рядовых военнопленных русско-японской войны не так много, а открытку офицера я вижу в первый раз.

Он достал вторую открытку. Мы ее внимательно прочитали, но ничего достойного внимания не нашли.

– Смотрите внимательней, – сказал Вася, указывая на маленькое черное пятно. Приглядевшись, я увидел, что это штемпель, но разобрать, что там написано, все равно не смог.

– Здесь написано «обеззаражено» – пояснил Вася. Таким штемпелем помечались письма, приходившие в Россию из мест эпидемий. Штемпель редкий. Мой знакомый, собирающий коллекцию марок на медицинскую тему, платит за любой экземпляр не менее десяти баксов.

На продавца жалко было смотреть. Он жестоко мучился, сожалея о проданных ценностях.

– Ну а третья, что интересного в третьей открытке? – с нетерпением загалдели вокруг, разглядывая старую пасхальную открытку с потертыми краями. В открытке какой-то Витя поздравлял какую-то Стасю. Сейчас сильно хвалят гимназическое образование в царской России, но глядя на почерк Вити – гимназиста, я бы сильно усомнился в его преимуществах.

– Третья, она самая ценная, – сказал Вася, но взглянув на часы, вдруг заторопился. – Извините я очень спешу. – И, не слушая возражений, пошел к выходу. Это было так неожиданно, что на минуту все опешили.

Я догнал его уже на улице, Он остановился, явно кого-то поджидая. Я понял, что вся эта спешка – блеф. Но тайна третьей открытки не давала мне покоя.

– Мне-то ты можешь сказать, в чем там дело?

– Ни в чем, – усмехнулся он. – Уверяю тебя, я взял первую попавшуюся.

– Зачем? – недоумевал я.

Но Вася, не слушая меня, уже подбегал к старичку весьма потертого вида. Старичок этот представлял собой самый низший тип собирателей. Из тех, которые крутятся перед обществом, дожидаясь того времени, когда перед закрытием перестанут брать за вход две гривны. Коллекционные вещи, поставляемые такими людьми, имеют весьма сомнительное происхождение. А тут Василий бросается к этому типу как к отцу родному. Ничего не понимаю. Но дальше – больше. Вася протягивает старику ту самую пасхальную открытку.

– На, дарю. Не продешеви. Меньше чем за пятнадцать гривен не продавай.

– А дадут-то пятнадцать? – засомневался старик.

– Если скажешь, что я потерял и сильно сокрушался, то точно дадут.

Старик радостно побежал ко входу, прижимая «раритет» к груди. А я с недоумением уставился на приятеля.

– Говорят, что хороший «понт» дороже денег!

Я только недоуменно хмыкнул.

– Они сами все за нас придумают. Вот увидишь.

Может быть он и прав, а может, и нет. Но вчера прибегает ко мне знакомый коллекционер, весь запыхавшийся и с порога:

– Как Вася? Сильно переживает?

– О чем ты? – недоумеваю я.